Курьер - Николай Степанов

Он развернул лист бумаги и зачитал приговор. И вот тут я разглядел довольные физиономии врагов. Особенно радостным выглядел Болт – глаза блестели, а рот он прикрывал ладонью, чтобы не показать свою беззубую улыбку.

Мне связали руки за спиной, подтолкнули к плахе. Когда до слуха донесся топот копыт, я решил, что это колесница смерти подъезжает за очередным пассажиром. Но вместо нее показался всадник.

– Срочный пакет лейтенанту Шурону.

Офицер жестом остановил казнь. Не спеша подошел к гонцу, взял конверт и ознакомился с посланием.

– Сержант Ринад, подозреваемого в карцер. Всем разойдись. Командиры рот, через пять минут ко мне.

– Я же говорил – примета плохая, – ухмыльнулся провожатый, передавая меня в руки командира.

– Что случилось? – совсем растерялся я.

– Благодари светлых богов, казнь пока отложена. – Он перерезал веревки. – Шагай.

Стены карцера скоро станут для меня родными. Вернувшись, готов был их расцеловать. И пусть это всего лишь отсрочка, но меня увели с того ужасного места. Еще подышу немного, посмотрю на просветы в крыше…

По-настоящему начинаешь ценить жизнь только перед смертью, теперь я точно знаю. И пусть даже мне осталось несколько часов, пока есть время, есть шанс что-то изменить. Либо Лехан успеет вернуться, а он наверняка найдет выход, либо Болт невзначай проговорится, да мало ли…

Сердце буквально замерло, когда заскрипела дверь. Кого еще демон принес? И зачем?

В каморку заглянул капрал второго взвода:

– Командир хочет видеть тебя в караульной. Ступай за мной.

Едва сдержался, чтобы не спросить зачем. Тут идти-то минуты три, потом мне все расскажут. По дороге заметил, что бойцы очень активно наводят чистоту на территории лагеря. Обычно этим занималось дежурное отделение, а сейчас не менее двух взводов.

– Повезло тебе, парень, – сообщил сержант. – К нам с инспекцией следует майор Авир де Генсар. Будет проверять готовность новобранцев к службе. Очень тщательно, с использованием дознавателей, если понадобится. Он их всегда с собой таскает.

Новость буквально окрылила, но я стоял и молчал, опасаясь спугнуть удачу.

– В общем, что от тебя нужно, – продолжил Ринад. – Ты говорил, что кого-то подозреваешь?

– Ага.

– Имена.

– Болт и Череп из третьего взвода.

– Хорошо. Значит, так. Тебя, как главного подозреваемого, мозгоправы первым обработают. Окажешься чистым – и до них очередь дойдет.

– Да я точно не виноват, вот увидите…

– Посмотрим. Капрал, уведите задержанного.

Казнь в этот день все-таки состоялась. И без моего участия.

Обезглавили сразу троих преступников. Помимо «заклятых друзей» в убийстве Виталха оказался замешан еще один новобранец. Он изображал спящего Черепа в казарме, пока тот вместе с лысым компаньоном уходил из лагеря через заранее проделанный проем в частоколе. Этим же ходом бандиты решили воспользоваться, узнав о приезде Авира де Генсара.

Когда меня повели к сержанту, третий соучастник преступления «случайно» оказался под окном караулки. Услышанного преступникам оказалось достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Убийцы понадеялись, что занятость бойцов и командного состава даст им небольшую фору. Они просчитались – за лагерем со стороны присматривали всадники. По просьбе нашего лейтенанта командир конного разъезда, приславший гонца с посланием, обеспечил наблюдение. Беглецам позволили удалиться на достаточное расстояние, а когда те уже решили, что вырвались, их повязали и доставили обратно.

Сержант лично освободил меня из карцера:

– Пойдешь смотреть, как убийц карают?

– Нет. – На меня очень сильно подействовало ожидание собственной смерти, и желания глядеть на казнь пусть даже ненавистных врагов не было абсолютно.

– Оно и правильно. Разрешаю отдохнуть в казарме до ужина.

– А майор раньше не появится?

– И позже тоже. Он и не собирался. Просто лейтенант решил перед прибытием пополнения устроить в лагере генеральную уборку, вот и придумал визит высокого начальства.

– А почему? – Едва не захлебнулся от обиды. Оказывается, еще вчера вечером они все решили, пока я тут тихо прощался с жизнью.

– По закону военного времени, – жестко перебил командир. – У нас здесь не игра в солдатики деревянными палками! Мы должны подготовить воинов, которые на передовой не друг друга, а врага уничтожать будут.

Его слова быстро вернули меня к суровой действительности. В лагере не принято думать о каждом в отдельности, главное – подготовить боеспособное подразделение. Сержант с удовлетворением отметил перемены моего настроения и продолжил:

– Не сообщив никому о сегодняшней операции, лейтенант полностью предотвратил утечку информации. Это позволило проследить реакцию настоящих преступников на отмену казни. И только потом им подкинули новость о грядущем разоблачении. Ну и тебя, дурака, следовало уму-разуму научить. Имея таких врагов, воин всегда должен быть начеку, а не вестись на подставы. Понятно?!

– Так точно! Спасибо, господин сержант!

– Не за что. Тебе еще не раз представится возможность отдать богам душу.

– Но ведь не за подлое убийство, которого я не совершал!

– Это верно. Ступай.

– Слушаюсь.

Ужин после продолжительной голодовки и нечеловеческих душевных мук показался райским. Ребята за столом старались шутить, но выглядели напряженными: работа палача надолго оставляет неприятный осадок в душе.

Не успели мы поесть, как в лагерь прибыло пополнение. Еще две сотни новобранцев, которых сразу после нас направили в столовую.

– Как дела? – подошел ко мне Лехан.

– Теперь почти нормально. Сегодня чуть богам душу не отдал. Прилюдно.

– Ну ты даешь, провалиться мне трижды в цехмерские топи! На пару дней оставить нельзя. Опять Череп?

– Ага.

– Чувствую, пора с ним кончать.

– Уже.

– Чего – «уже»?

– Незадолго до ужина его, Болта и еще одного гада казнили. Они прикончили Виталха, чтобы меня подставить.

– Из нашего взвода?

– Да.

– Жаль паренька. А при чем тут ты?

Вкратце рассказал ему последние новости.

– Шляпу мою брали, уроды?! – Лехана почему-то больше всего возмутило именно это обстоятельство.

– И плащ тоже. А уж как жест скопировали! Я сразу купился. Не знал же, что тебя за пополнением отправили.

– Был приказ – никому не сообщать о задании. Сам понимаешь, нарушать нельзя.