Восток - Запад. Звезды политического сыска. Истории, судьбы, версии - Эдуард Макаревич

На первое место в своей концепции Герасимов поставил агентов. «Самой главной моей задачей, — вдохновенно говорил он, — было хорошо наладить аппарат так называемой секретной агентуры в рядах революционных организаций; без такой агентуры руководитель политической полиции все равно как без глаз. Внутренняя жизнь революционных организаций, действующих в подполье, — это совсем особый мир, абсолютно недоступный для тех, кто не входит в состав этих организаций. Они там в глубокой тайне вырабатывали планы своих нападений на нас. Мне ничего не оставалось, как на их заговорщицкую конспирацию ответить своей контр-конспирацией — завести в их рядах своих доверенных агентов, которые прикидываясь революционерами, разузнавали об их планах и передавали бы о них мне»7.

Одним из таких доверенных агентов Герасимова стал Евно Фишелевич Азеф — классический герой почти всех публикаций о русском политическом сыске. Прежде чем попасть под тяжелую длань Герасимова, Азеф уже поработал с Зубатовым и Рачковским. Они были его учителями с того момента, как он предложил сам себя Департаменту полиции за 50 рублей ежемесячно. К тому времени Азеф, молодой инженер-электрик, уже прочно обосновался в руководстве партии социалистов-революционеров (эсеров). Там его учителем был Г. Гершуни — глава Боевой организации партии: политические убийства, террористические акты. Как ученик Зубатова с Рачковским и как ученик Гершуни он в обеих школах — и агентурной, и террористической — оказался на уровне. По поручению полиции Азеф мастерски устранил Гершуни и возглавил Боевую организацию партии. По поручению партийного ЦК он отправил на тот свет министра внутренних дел Плеве, дюжину средних и мелких чиновников. Но он не колеблясь при этом сдавал полиции десятки и сотни революционных боевиков и партийных руководителей. Участь их была предрешена: тюрьма, каторга, виселица. Таким был Азеф — талантливый пройдоха, мастерски проституировавший на интересах партии и политической полиции, одновременно сосущий «партийные» и «полицейские» деньги. И сему положил конец Герасимов.

На конспиративной квартире, посадив Азефа в мягкое кожаное кресло напротив себя и вперев в него немигающий взгляд, он сказал как отрубил:

— Или вы кончаете с двойной игрой и начинаете честно служить мне, то есть полиции, или пойдете на виселицу. Это я вам обещаю.

Правда, Герасимов этого факта сам никогда не подтверждал. Но известный писатель белой эмиграции Роман Гуль, встречавшийся с Герасимовым в 20-х годах прошлого столетия в Берлине, свидетельствует: генерал Герасимов, правая рука премьер-министра П. А.Столыпина, — это тот, «кто мертвой хваткой схватил двустороннего предателя Азефа, заставив работать только на охранное. И тот, кто спас Азефа от убийства эсерами после разоблачения, дав ему подложные документы и деньги»8.

После того, как Азеф стал работать только на охранное отделение, деятельность партии эсеров полностью вписалась в концепцию Герасимова: прирученная партия под контролем полиции. Герасимов внятно очертил круг обязанностей Азефа: информировать обо всем, что происходит в ЦК партии, ее совете, на съездах и конференциях, во фракциях эсеров в Государственной думе, в других фракциях думы, которые были близки к эсерам по своим воззрениям, особо информировать обо всем, что происходит в Боевой организации партии, чтобы охранное отделение знало о каждом ее шаге.

Информация Азефа и других «центральных» агентов позволяла Герасимову видеть достаточно полно картину легальной и нелегальной революционной борьбы. Об этом он регулярно докладывал Столыпину, которого особо интересовали внутренняя жизнь центральных организаций революционных партий и внутренняя жизнь левых фракций Государственной думы.

И здесь Герасимов вспоминает о Зубатове и Рачковском, как ни противны они ему были. А почему бы сейчас, когда революция 1905 года задушена, а большинство революционных партий под сыскным «колпаком», не перейти к оперативно-политическим методам борьбы? И он докладывает Столыпину идею о легализации всех русских политических партий, кроме тех, что используют террор. Тогда эсеров и большевиков можно поставить вне закона, и, возможно, они бы тогда отказались от радикальных методов. «Этим ходом мы бы успокоили и нормализовали общественно-политическую жизнь», — заключил он свой доклад..

Столыпину идея пришлась по душе. И вдвоем они разработали законопроект, по которому в России политические силы могли быть представлены Союзом русского народа (партия черносотенцев-патриотов), октябристами (партия крупной торгово-промышленной буржуазии), конституционными демократами, или кадетами (партия либерально-монархической буржуазии, народными социалистами (партия мелкой буржуазии) и социал-демократами (меньшевиками). Красивый проект, хотя и оперативно-политический. Но так и остался на бумаге. Почему?

Этот же вопрос задал в эмиграции генералу Герасимову бывший член ЦК партии меньшевиков, потом профессиональный историк Борис Николаевский. И вот что ответил генерал, по словам Р. Гуля: «Камарилья в зародыше удушила...» «Это тупая дворцовая камарилья, — продолжает Гуль, — вершившая дела у трона, более всех виновна в страшной беде России. Она отстранила Витте (и не только его), убила Столыпина, создала распутинщину и сухомлиновщину и привела к катастрофе революции»9.

Азеф кончил плохо. Сегодня тайны в этом нет. В партии стало известно о его двойной игре, его предательстве, работе на охранное отделение. Постарался Владимир Львович Бурцев — революционер, ставший историком. И он же добился от бывшего директора Департамента полиции Лопухина признания о сотрудничестве Азефа с «охранкой». Скандал тряхнул российские верхи. За свои откровения Лопухин оказался на каторге. А шум от этих признаний, откровений, разоблачений достиг мировых вершин. Дела Азефа, Лопухина и в связи с ними деятельность Столыпина и Герасимова перемывались российской и западной прессой. Злорадствуя, газеты писали о том, что покушения, организованные Азефом, делались по указаниям Рачковского, а потом и Герасимова, что кровь высших сановников и на их совести. Хуже было то, что в правительстве и в окружении царя этому начинали верить.

Когда поутихло с Азефом, Герасимов ушел в отпуск. Все же четыре года без единого отпускного дня на на посту начальника Петербургского охранного отделения давали себя знать. Послеотпускные перспективы ожидались неплохие: Столыпин обещал место заместителя министра внутренних дел, в ведении которого руководство всей полицией. Но повернулось иначе.

Пресса опять начала ворошить угасшие было подозрения о связи Герасимова с Азефом и о причастности генерала к терактам. А тут еще возникло дело Петрова. Эсер, арестованный полицией, дал согласие работать на нее. Обговорили условия сотрудничества и организовали ему побег. Оказавшись за границей среди своих, он честно поведал о своей новой миссии. И тогда ему поручили убийство Герасимова, который наставлял его в агентурных делах. Увы, Герасимов уже был вне должности начальника петербургской «охранки». И тогда Петров убил его преемника полковника Карпова. А на допросах упрямо твердил, что убил по договоренности с Герасимовым.

Петрова повесили по судебному решению. А Герасимова еще больше стали подозревать в сотрудничестве с террористами. Это подозрение, как и интриги завистников, склоняли верхи к преданию его военному суду. И лишь Столыпин остановил эту невменяемую суету. Еще не хватало после дел Азефа и Лопухина начать дело Герасимова! Герасимова, героя подавления революции 1905 года! Тогда уж точно на политической полиции в России можно ставить крест.