Взращение грехов - Чингиз Абдуллаев

— Шамиль Анварович пошел в третий цех, — пояснила егосекретарь. Она была чуть постарше.

— Ничего страшного, — улыбнулся Дронго и, обращаясь ковторой, спросил: — Это вы работали с Вано Ревазовичем?

— Да, — испугалась молодая. Ей было лет двадцать пять.

— В тот день, когда произошло убийство, Тевзадзе был наработе?

— Да. Меня об этом следователь спрашивал.

— Слава богу, что он вообще чем-то интересовался, — злопробормотал Дронго. — И вы видели Вано Ревазовича на работе?

— Конечно, видела. Потом он сказал, что уходит и скороприедет. Он обычно вызывает водителя или садится за руль своего автомобиля. Нов тот день он почему-то не стал вызывать машину. Я даже не поняла почему. И егоавтомобиля тоже не было. Он обычно оставляет его на стоянке, если приезжает зарулем. У него такая белая «БМВ». И все говорили, что он прекрасный водитель.

— Вы давно работаете с ним?

— Уже полтора года. Но мы все готовы были подписаться, чтобыего отпустили. Весь комбинат, все наши работники.

— Сотрудники милиции сюда приезжали?

— Иногда приезжали. У нас здесь во втором цехе много бывшихзаключенных работает. Участковый иногда приходил.

— Как фамилия участкового?

— Алексеев. Он у нас уже давно. Старенький такой, ему летсорок или больше.

— Уже старенький, — улыбнулся Дронго.

— Ой, простите, я не хотела вас обидеть.

— Ничего, мне даже приятно. А Проталина вы знали?

— Нет. Только читала о нем в газетах.

— Я его знала, — вставила первая девушка, — моя тетя ихсоседкой была. Проталины жили в новом доме, как раз недалеко от здания милиции.

— Государственный дом? — уточнил Дронго.

— Нет, — засмеялась девушка, — сейчас государственных домовнет. Они жили в здании, которое построили наши газовики. Как раз когда трубупрокладывали, тогда этот дом и построили. Его в народе так и называют — «доммиллионеров».

— Кем работает ваша тетя? — осведомился Дронго.

— Она не работает, она дома сидит. А ее муж — управляющийнашей энергетической компанией. Может, вы про него слышали. Ковальчук, он оченьизвестный человек в городе.

— Возможно, слышал, — вежливо согласился Дронго, — спасибоза ваше сотрудничество. Передайте привет Шамилю Анваровичу и скажите, чтоадвокаты уже уехали.

— Передам, — ответила первая девушка, — давайте я отмечуваши пропуска.

— До свидания, — добавила вторая.

Они вышли из здания управления комбината. Прошли по двору,сдали пропуска дежурному, вышли за ограду. Майданов ввел строгие правила насвоем предприятии.

— Кажется, мне нужно сменить профессию, — пожаловалсяСлавин, — я ничего не умею.

— Не так скоро и не так решительно, — возразил Дронго. —Интересно, что заместитель начальника городской милиции лично встречается сосвоим осведомителем — заместителем директора мебельного комбината. И при этомживет в доме, который называют «домом миллионеров». Может, он занимался рэкетоми вымогал деньги у Тевзадзе? Хотя все равно не похоже. Если бы он попыталсяшантажировать твоего подзащитного, тот всегда мог обратиться к Майданову.

— Видимо, не всегда, — возразил Славин, — его жезавербовали, заставили сотрудничать.

— Боюсь, что Тевзадзе сам пошел на эту вербовку. Ему нужнобыло срочно получить российское гражданство и остаться в Новгороде. Вот он исогласился помогать милиции. А насчет рэкета — не похоже. Проталин долгие годыработал в милиции и наверняка знал, с кого можно собирать дань, а с когонельзя.

— Но он жил в «доме миллионеров», — напомнил Вячеслав.

— Это еще ничего не доказывает. Понятно, что полковникПроталин не был самым бедным сотрудником милиции. Понятно, что у него моглибыть свои доходы. Может, даже свои торговые точки, которые он курировал. Всеэто понятно. Но почему тогда его убили? И самое главное — как его убили? Судяпо всем фактам, которые мы знаем, убийцей мог быть только Вано Тевзадзе. Но чембольше мы находимся в этом городе, тем больше убеждаемся, что убийцей он бытьне мог. Тогда кто, как и зачем? Как убили Проталина? За что его убили? И ктоэто сделал? Вот три вопроса, на которые мы не знаем ответа. Наверняка они всесвязаны друг с другом. И если бы мы знали ответ хотя бы на один вопрос, тосмогли бы получить ответы и на другие вопросы.

— Все факты против Тевзадзе, — согласился Славин, — хотя иМайданов, и Михальская убеждены, что он не мог убить Проталина. И даже этоткриминальный авторитет, у которого мы вчера были, тоже уверен, что Тевзадзе немог быть убийцей. А вот следователь убежден в обратном.

— Поехали в милицию, — взглянул на часы Дронго, — может,застанем на месте Медведева. Нужно получить разрешение на посещение дома, гдепроизошло убийство. Возможно, на месте мы сможем кое-что прояснить.

— Я там уже был, — сказал Вячеслав, — но, судя по всему, выправы. Я все равно ничего бы не увидел.

— Не нужно так самоуничижительно. В нашем деле многоеприходит с опытом. Нельзя в двадцать пять лет быть всезнайкой, мудрым иопытным. Тогда в сорок будешь законченным самодовольным болваном.

— Вы меня убедили, — улыбнулся Славин, — лучше оставатьсянезнайкой в двадцать пять, а в пятьдесят быть таким, как вы.

Дронго хотел сказать, что ему далеко до пятидесяти, но решилпромолчать. В конце концов, это было не так важно, а для Славина он все равнобыл реликтовым образцом ушедшего века.

На этот раз им повезло. Медведев был у себя. Когда емудоложили, что приехали адвокаты Тевзадзе, он чертыхнулся, вспомнив предыдущуюночь. Но затем разрешил гостям пройти в его кабинет. Ему было чуть большесорока. Из них почти двадцать он провел в уголовном розыске, пройдя путь отрядового до полковника. Дважды был ранен. Он был из тех немногочисленныхидеалистов, которые еще оставались в милиции, несмотря на все потрясенияпоследних лет. Николая Николаевича Медведева бросали на самые трудные участкиработы, против самых опасных преступников. Его грузная фигура наводила ужас набандитов и грабителей. Сначала он занимался квартирными кражами, затемпереквалифицировался на грабителей и насильников. Это был смелый и решительныйофицер, который был еще и честным человеком. Его боялись и ненавидели, ноуважали за его порядочность. Даже криминальные авторитеты признавали егоморальное превосходство. Он получил кличку Медведь, и все знали, что он всегдадержит слово и никогда не отступает от своих принципов.

Он сидел в темном костюме, в серой рубашке. Галстуки онненавидел и никогда их не надевал. Ему казалось, что они его душат. Встретивгостей мрачным кивком, он показал им на стулья.