Испытание любовью - Джейн Моррис

— Ты стала еще красивее!

— Ты тоже.

— Не ври!

Подошла официантка, и им пришлось расцепиться на время, чтобы не выглядеть глупо.

— Что ты будешь? — учтиво уточнил мужчина.

— Мне все равно! Выбери ты!

Ричард заказал немного молодого красного вина, корзину фруктов, тарелку сыра и… кальмары, как в старые добрые времена. Ральф к всеобщей радости не смог выбраться — решал важные вопросы. И они откровенно наслаждались общением тет-а-тет.

— Твоя жена очень симпатичная…

— Жена?

— Та приятная брюнетка в отеле, что нас встречала. Она назвалась твоей фамилией…

— Ты говоришь о Кэтрин? — рассмеялся Ричард и поспешно добавил: — Она моя сестра. А вот кое-кто действительно замужем.

Она вдруг густо покраснела и начала негромко оправдываться, что женитьба была вынужденным рекламным трюком, на котором настоял Ральф. Интерес к шоу начал падать и поэтому устроили свадьбу с побегом от вездесущих папарацци, притворной тайной и скандальными интервью. Рейтинг возрос и все снова стали счастливы. Кроме Элизабет. Она стала женой против желания, но пошла на поводу продюсера. Майкл просто парил от того, как изменилось его существование. Вернувшись в Лондон, он не смог вернуться в труппу театра и долго болтался без работы. Над актерской карьерой нависла угроза и он начал налегать на спиртное, вспоминая с тоской свою Элизабет и удачно складывающуюся профессиональную судьбу. Ему хотелось, чтобы она просто присутствовала рядом. Как друг, как сестра, как чужой человек — неважно. Она нужна ему была, как воздух. И, он, словно Ассоль, ждал свои «Алые паруса». Звонок из Америки стал громом среди ясного неба, он мчался на зов, не веря в то, что получил еще один шанс.

Время расставания настало быстро. Они оба переминались с ноги на ногу возле такси.

— Так не хочется тебя отпускать, — произнес Ричард.

— Так не хочется от тебя уезжать, — вторила Элизабет.

Ричард предложил прогуляться и каким-то странным образом они оказались у отеля.

— Я все переделал у себя на этаже. Хочешь посмотреть?

Она разволновалась, и, колеблясь, посмотрела по сторонам. Теперь ее лицо было узнаваемым и ночь, проведенная в отеле в чужих апартаментах, могла дорого ей обойтись. Пересуды ее не пугали, а вот гнев Ральфа… с ним она бы не хотела столкнуться. Она слышала много историй, о том, как захлопывались, словно испуганные устрицы, ракушки-карьеры, укрывая жемчужин-актрис навсегда от мира.

— Я не могу… Это будет опрометчивый шаг, — произнесла она сквозь слезы и громко крикнула выставив руку:

— Такси!

Она старалась не смотреть на него, не оглядываться.

— Он человек из моего прошлого! Я обязана забыть его! Я всегда так делала! — словно мантру повторяла она, смахивая слезы со щек.

— Вы ведь та самая Элизабет? — мягко спросил водитель-индус.

— Нет, вы ошиблись, — горемычно выдохнула она, — та самая Элизабет — звезда экрана, а я — просто несчастная женщина с разбитым сердцем. Почему мои раны никак не заживают?

— Потому что вы этого не хотите. Некоторые люди предпочитают ощущать боль, чтобы чувствовать жизнь.

В словах этого круглолицего улыбчивого человека в белом тюрбане была доля истины, но Элизабет не хотела об этом размышлять, ей хотелось закрыть этот непрекращающийся фонтан неприятных ощущений, которые царапали ее сознание, душу и выжимали слезинку за слезинкой.

— Господи, если ты есть, помоги мне! Встряхни меня так, чтобы я забыла обо всем! — прокричала мысленно Элизабет. Визг тормозов, удар и тишина… Она слышала голоса еще какое-то время, а потом ее сознание погрузилось в вакуум, где не было ни единого звука.

— Лиззи, если ты не будешь учиться, станешь мыть полы, как твоя тетка! — грубо произнесла мать, не вынимая сигареты из зубов.

— Или буду сидеть дома в рваном халате, прятать за холодильником выпивку и при этом говорить, что виной всему отец-проходимец, — грубо ответила рыжая девочка, хмуро глядя на быстро состарившуюся женщину.

— Паршивка! Вышарила мое укромное место! — испуганно произнесла женщина. Сигарета вывалилась из ее рта, и она торопливо отправилась проверить, на месте ли выпивка. В их старом доме было тускло и пахло грязью. Двенадцатилетняя Элизабет два раза сбегала из дома, но ее снова и снова возвращали домой. Женщина убедилась, что ее спиртное на месте и грозно произнесла:

— Только попробуй тронуть — выдерну руки.

Муж Оливии был военным и погиб на особом задании — так она говорила дочери с самого детства. Но соседи поговаривали, что он исчез благодаря жене, которая якобы закапала его на заднем дворе. Услышала об этом девочка пару лет назад и в шоке перекопала всю землю, где по сплетням мог быть труп ее отца. Естественно, она ничего не нашла. А мать вызвала доктора, чтобы он проверил состояние здоровья ребенка. Куда делся ее предок, она так и не выяснила, и этот вопрос ее мучил на протяжении многих лет.

Элизабет ненавидела маленький придаток большого города с несколькими улицами, школой, почтой, больницей, церковью и магазином. Это было странное поселение, о котором ходили легенды. В нем было слишком много одиноких женщин, которые жили без мужей и рассказывали своим детям удивительные истории про мужественных отцов. Совместных фотографий не было, поэтому о второй части родительской пары все знали только со слов рассказчиц. Странность заключалась в том, что у всех потомство было рыжее и примерно одного возраста.

Элизабет пыталась выяснить у матери правду, но это было бесполезно, она говорила одно и то же, как заезженная пластинка. Даже перепив дешевого пойла, она не произносила ничего нового. Намного позже выяснилось, что в крупном медицинском учреждении неподалеку проводились эксперименты по оплодотворению и молодым особям женского пола предложили за хорошие деньги пройти эксперимент. Правда, никому не говорили, что результатом будут дети. Возглавлял этот проект рыжий врач, который и стал поставщиком оплодотворяющей жидкости. После того, как пошли жалобы, его выгнали с занимаемой должности, а дети продолжали расти. Денег обманутые женщины так и не получили, за пределы своего городка выезжать было стыдно. Молодых мужчин почти не осталось — многие рванули в город, узнав, что их невесты ждут детей. Элизабет с трудом дождалась своего совершеннолетия, чтобы оставить родные края навсегда. Именно тогда она и научилась не помнить о прошлом, вычеркнув свое детство из памяти.

Оливия даже не расстроилась, когда дочь изъявила желание переехать. Наоборот, она тут же начала считать, сколько сэкономит, если не будет лишнего рта. Женщина жила на скудное пособие, которое обязался выплачивать тот самый институт, в котором отец пары десятков детей проводил свои опыты.

Элизабет медленно толкнула дверь, она жалобно заскрипела: