Город Х - Вероника Мелан

Логан не целовался, Логан терпел. Нет, он действительно желал расслабиться и сбросить пар, отдаться на волю чувств, поиграть с двумя согласными на все кошками, но губы «нижней» продолжали обсасывать не «оружие», а довольно вялый член.

Эвертон зверел.

Он притянул к себе девку напротив, чувствительно и довольно жестко сжал ее за шею, и та не то всхлипнула, не то простонала. Совсем немелодично; насасывала в это время внизу вторая. Чмокала.

Его обуревали чувства – не те…

Апатичный член мог бы подняться по его приказу – Логан владел и этой техникой, – мог бы отработать свое, отстоять, оттрахать и даже кончить, – но в какой-то момент Эвертон вдруг понял, что не желает всего этого. Цирка, балагана, пошлого борделя и незнакомых девиц, согласных сосать увядший пенис.

И нет, он совсем не импотент и не слабак – он просто разборчивый. И еще не враг себе.

– Простите, девочки, но сегодня я не в настроении.

Первая отпустила его довольно охотно, а вот вторая все еще держалась за него, стараясь доказать самой себе, что она – волшебница.

– Хороший мой, просто расслабься, все получится, вот увидишь.

Он оставил их стоять посреди комнаты, не попрощавшись.

Домой в такси ехал веселый, молчаливый и злой. Он вдруг совершенно ясно понял одну простую истину: огонь страсти должна гасить та, что его разожгла. Но уже не сегодня – сегодня он устал от «впечатлений». Завтра. С утра он, как водится, поработает, чтобы день не впустую, а после работы отыщет и пригласит симпатичную Инигу прогуляться для «поцелуя». Действительно, зачем размениваться на шлюх?

Сегодня же его устроит контрастный душ, просмотр телевизора и холодное пиво.

* * *

(James Gillespie – What You Do)

День прошел, как обычно. Какой-то более пустой день, неяркий.

Вился дым от сигареты, уплывал в открытый сад. Я сидела не в комнате – внизу, в уставленном горшками с растениями алькове – не хотела мешать Радке смотреть по телеку любимый сериал. К тому же теперь я уходила спать позже – почему-то долго крутилась в постели, вставала, выходила на балкон, курила снова. Смотрела на небо.

Сегодня я весь день искала «его». Душой, глазами. И боялась отыскать.

Она была права – Радка: мой незнакомец нашелся здесь, в Городе «Икс», куда приехал развлечься. Что ж, оно и понятно – молодой, красивый, – но почему-то было тошно. Наверное, если бы я застала его, сжимающего в своих объятьях другую женщину, покинула бы свою зону, несмотря на штраф. Может, подменилась бы, но точно напилась бы. Просто, потому что – жизнь.

Он где-то здесь. Общается, улыбается кому-то, возможно, трогает…

Что-то изменилось после нашей встречи: к человеку с синими глазами меня тянуло магнитом и от него же отталкивало, будто отводила судьба. Будто берегла мое сердце.

Я и сама его теперь берегла, ибо на проверку оно оказалось слишком чувствительным, открытым и доверчивым.

«На, бери»… А навстречу не тянутся руки.

Просишь у человека шарик кислорода – теплый взгляд, мягкую улыбку, короткую фразу «еще встретимся», а он в ответ – «не нужно имен».

И нечем дышать. И воздух невкусный.

Пройдет.

– А-а-а, ты здесь…

Радка вынырнула из-за цветов и уселась рядом со мной на лавочку. Вытащила из моей пачки сигарету, прикурила моей же зажигалкой.

– Не хандри, слышь? Завтра после работы не будем сидеть дома, пойдем развлекаться. Красить чьи-нибудь члены кисточками, заниматься боди-артом, жрать с мужиков. Или просто выпьем. Кино. Хочешь в кино? В бильярд?

– Хочу, – хрипло ответила я. Сидеть вечерами в комнате вдруг перехотелось – душили грусть и философские мысли. А еще желание встретиться с тем, кто не искал встречи со мной.

И некого винить.

– Он, поди, еще и не курит, – желчно предположила Радка.

– И не пьет.

– И вообще здесь исключительно по работе, не связанной с сексом.

– Да, а дома спит в пижаме…

– А собственный член берет вилкой…

– Почему вилкой? – мне вдруг стало смешно.

– Ну, чтобы руки не запачкать.

Мы расхохотались. И наш смех хотя бы на минуту оттолкнул от меня нежеланные объятья тоски.

– Ну, какой мужчина! Сразу видно, благородных кровей – чинный, статный, сдержанный. Настоящий аристократ!

Радка, складывая свой язык, как пожарный шланг кольцами на плечо, смотрела на высокого и холеного, будучи даже голым, человека. Человека, как мне казалось, довольно напыщенного и высокомерного. Ореховые глаза, тщательно уложенная стрижка – сверху подлиннее, сзади покороче, – выступающий вперед подбородок. На запястье объекта ее обожания сверкали дорогущие золотые часы.

– Нежка, ну интеллигент же!

Я лишь невнятно промычала в ответ. Ее всегда на таких тянуло – на «аристократов». Еще с тех пор, как в далеком и неведомом мне прошлом, Радке ввиду ее «низкого» происхождения дал от ворот поворот некий «принц».

– Слушай, да он же дрищ…

– Ты чего! – зашипела Радка кошкой, которой наступили на хвост. – Просто он не перекачан, как некоторые.

Угу, совсем не перекачан – ровный, без выступающих мышц на плечах, без кубиков на прессе – наверное, такому «не пристало» тягать штангу в спортзале – такому подавай клюшку для гольфа. Да полегче…

Она бредила холеными мужиками. Когда-то давно решила для себя, что однажды получит еще два или три образования, обучится манерам, примет вид «свысока» и обязательно срубит для себя вот такого богатого, образованного и внутренне утонченного «идиота». Ввиду сего желания Радослава трижды записывалась в институт и трижды же из него благополучно вылетала «за неусидчивость».

– Слушай, вот бы мы с ним на шоппинг, а потом на яхте… Он бы мне предлагал мангустов в мисочке под соусом «Раттатонкски».

– Лангустов. И не в мисочке, а в фужере.

– Без разницы…

Мне было смешно. Вокруг нас в самом разгаре бушевал чужой день рождения, а Радка, забыв об обязанностях, облизывала глазами человека ей совершенно по мировоззрению неравного. И в моем понимании Радка была куда «выше» этого выскочки с золотыми часами на запястье, ибо она была гораздо душевнее, но совершенно этого не осознавала.

– Мы бы с ним в театр, в галереи, он бы на ночь читал мне стихи…

– Угу, а потом бы выключал лампу со своей стороны кровати и переворачивался на другой бок ровно под девяносто градусов со словами «я спать, дорогая».