Колыбель времени - Наталья Павлищева

— Да, я хочу оставить Англию на том уровне, на котором она есть сейчас — второразрядная страна Европы. Англичане заметно потеряли авторитет, ни к чему его восстанавливать, так обойдутся.

— Так тебе и позволили!

— А еще испанская Англия не сможет столь серьезно противостоять Франции, иметь столько колоний, навязывать свою волю миру…

— Ты совсем рехнулся?! Артур, ты преступник! Я не понимаю, как тебя сюда пустили?

И вдруг я поймала столь откровенный взгляд своего сотоварища по пребыванию в Англии XVI века, что невольно ужаснулась. Еще немного, и я снова вдохну спертый воздух Тауэра! И спровадит меня туда Артур. Господи, как я могла ему поверить и откровенно трепаться?!

Я сжала виски руками и замотала головой:

— Артур, ты действительно рехнулся! Ты хочешь изменить все? Но что с нами сделает Антимир, когда мы вернемся?!

Решено, я буду все валить на свой страх перед Антимиром и «ИИИ», ведь мы ничего не имели права в корне менять, напротив, должны сделать все, чтобы случилось именно так, как случилось.

— Я не собираюсь возвращаться.

Мои глаза стали раза в три больше обычного:

— Что?!

— Ты стала хуже слышать или соображать? Я не собираюсь возвращаться.

— Я не стала хуже соображать, я просто не понимаю, как такое могло прийти тебе в голову. Остаться в шестнадцатом веке… бред собачий.

— Я же не заставляю тебя оставаться. Только не мешай мне, я буду делать все, чтобы королевой была Мария…

— Она и есть королева!

— …а королем Филипп.

— Англичане не потерпят испанца королем.

— Вытерпят, если Мария родит сына, а потом еще одного, то вытерпят. И еще Елизавета не будет мешать.

Я вдруг поняла, чем взять Артура:

— Елизавета не будет мешать, я утащу ее в Хэтфилд и запру там сама. Пусть твоя Мария выходит замуж, рожает толпу сопливых принцев и правит сколько угодно. Рыжую оставьте в покое, а? Ты на свою… — я чуть не сказала «королеву», — … Марию работаешь, я на свою Елизавету. Оставьте Рыжую в покое!

Артур хищно усмехнулся:

— А она в надежном месте.

— В Тауэре!

— Да. Зато там у нее не будет возможности влипнуть еще в какой-нибудь заговор. Пусть сидит.

— Артур, ты был в Тауэре? Нет, а я была!

— Твоя Рыжая там сидит в куда лучших условиях, чем была ты.

— Сидит! Сидит, понимаешь?! И каждый день ждет казни!

И снова губы Артура хищно ощерились:

— Ничего, полезно.

— Жуков, все-таки ты сволочь!

— А ты дура!

Обменялись любезностями, называется. Америка без США отодвинулась на второй план, не до нее.

Плевать на Артура, сейчас у меня другая задача: я должна вытащить из Тауэра Елизавету и убрать ее с глаз, хотя бы пока Мария не выйдет замуж! Если я буду оглядываться на Артура, я никогда и ничего не сделаю.

Но как этого добиться? Сколько ни ломала голову, выход виделся только один: пробиться к королеве, причем сделать это так, чтобы Артур не смог помешать. Сделать это можно, только перехватив королеву при возвращении с мессы. До мессы нельзя, у нее все мысли будут о предстоящей службе, а вот после Мария обычно расслаблена. Правда, вокруг всегда полно приживалок и тех, кто уверен в своем влиянии на королеву. Но просто на прием меня не пустят, да и там еще хуже.

Она сейчас должна быть довольна жизнью, она королева, заговорщики казнены, скоро приедет принц Филипп и будет свадьба… Надо воспользоваться моментом. Был ли у меня страх попасть обратно в Тауэр из-за своего длинного языка? Конечно, одно неверное слово, и вытаскивать меня из каземата будет некому, а менять ведро не станут просто из принципа. Но даже угроза сдохнуть от вони в камере меня не останавливала. Помощи ждать просто неоткуда. Остальные парни непонятно где, а Артур не дремлет; если его стараниями будет казнена Елизавета, я себе этого не прощу.

Я смотрела на королеву и пыталась разобраться в своем отношении к ней. Нет, не цветущую красавицу невесту видела я перед собой, не уверенную в себе женщину, у которой черная полоса в жизни наконец сменилась белой, не счастливую старую деву, нежданно заполучившую самого завидного жениха Европы, а клубок нервов, сжатую до предела пружину, которая, раскрывшись, сотворит что-то страшное… Она улыбалась, была приветлива и даже остроумна, она старалась выглядеть уверенной и счастливой, но только старалась!

Глаза цепкие, почти злые, и это несоответствие ласковых слов и напряженного взгляда было самым страшным. Кого ударит пружина, распрямившись? Я могла ответить без особых раздумий: прежде всего Елизавету. И главной задачей сейчас было вывести Рыжую из-под удара. Любым путем убрать подальше от глаз королевы, убедить, что она не страшна, не опасна…

Как это сделать?

Я никогда долго не раздумывала, вперед!

— Ваше Величество, позвольте мне поговорить с вами наедине…

Глаза Марии сверкнули, губы на мгновение сжались совсем в узкую линию.

— Будете просить за леди Елизавету?

— Да, конечно, но не только. Я не хочу, чтобы вы совершили непоправимую ошибку, о которой будете жалеть всю оставшуюся жизнь. — Я тараторила быстро, стараясь «зацепить» ее раньше, чем махнет, чтобы ушла; она должна услышать вот именно это: возможность непростительной ошибки, которая ляжет смертным грехом на душу.

Похоже, королева не ханжа, верит искренне, а потому должна прислушаться.

Мария поморщилась:

— Не вам учить меня праведности…

Она сделала первую ошибку — ввязалась в разговор со мной. Теперь надо осторожно подвести к нужной теме и нужным выводам. Никогда не отличалась умением вести дипломатические переговоры, но если всерьез прижмет, откуда и умение возьмется.

— Я никогда бы не посмела чему-то учить вас, Ваше Величество! Но я не могу не заступиться за свою хозяйку. Однажды она была беззастенчиво оговорена, не допустите, чтобы невинно пострадала на сей раз с вашего согласия.

Королева сделала знак сопровождавшим ее придворным дамам, чтобы оставались на месте, а мне следовать за ней к окну. Не густо, это не беседа наедине, но и за то спасибо.

— Леди Елизавета лжива! Она делала вид, что посещает мессы, а в душе хранила камень против меня, ее именем был поднят мятеж Уайата!

— Ваше Величество, вы сами сказали, что ее именем. Но в чем здесь вина леди Елизаветы? В том, что Уайат использовал ее имя?

Губы Марии презрительно дрогнули:

— Уайат бывал в Доннингтоне и говорил леди Елизавете о желании Кортни на ней жениться.

Ей очень нужно найти повод обвинить Елизавету во всех смертных грехах, словно оправдать саму себя за жесткое обращение с сестрой, иначе к чему было вообще со мной разговаривать? Я быстро согласилась: