Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина - Алексей Щербаков

Разделение ветвей власти и несменяемость судей в стране, где чиновники всегда воровали… Независимость суда была понята очень просто — можно делать что угодно и на всех плевать. И плевали.

Между прочим, довольно скоро всплыли и веселые моменты бюрократического освобождения крестьян. А ведь о них предупреждали люди из губернских дворянских комитетов. Вот что еще в 1860 году писали Александру II из Твери.

«Несмотря на все зло крепостного права, власть помещика, его местное значение, его влияние и на крестьян, и на должностных лиц служили, с одной стороны, огромным пособием в управлении, с другой — ограничением произвола чиновников. Если уничтожить его (крепостное право) только в частном порядке, оставив все прежнее по-старому, это не будет уничтожением крепостного права, а только передача его из рук помещика в руки чиновника и расширение его пределов. Это будет разделение всех сословии в государстве на два враждебных лагеря: на лагерь полноправных чиновников и на лагерь бесправных и безгласных жителей».

Так ведь оно и вышло. Мало того. Несмотря на то, что чиновничий аппарат продолжал расти, контролировать провинцию ему стало трудно. В итоге бурно разрослись местные начальники. Возникшим в ходе реформы «земствам» справиться с ними было трудно. Наметилась тенденция к росту сепаратизма. Недаром Александр II в момент плохого настроения сказал, что Россия вскоре развалится на куски.

Характерно, кстати, что нужный как воздух закон о военной реформе чиновники вводили с диким скрипом. Это понятно. Ведь что означает всеобщая воинская повинность? Что каждый, кто отслужил, может при нужде снова стать солдатом. Или повстанцем. Тогда не имелось ни танков, ни пулеметов, ни всяких спецназов. Именно поэтому разнообразные западные радикальные социалисты и анархисты так лелеяли мысль о вооруженном восстании. В те времена это было очень даже реально. Воевать учились все, остается лишь достать винтовки, поднять народ — и дело пойдет.

Перспектива всеобщего военного обучения народа сильно напрягала российских чиновников. Они все тянули и тянули. Но в 1870-м разразилась франко-прусская война, которая показала преимущества новой системы комплектования армии. В Пруссии всеобщая воинская повинность существовала, а во Франции, где, кстати, до войны цвела и пахла типичная бюрократическая монархия Наполеона III, ее ввести не решились. В результате пруссаки лупили тогдашнюю главную европейскую сверхдержаву в хвост и в гриву. В итоге Александр II провел-таки военную реформу.

* * *

Не стоит, конечно, все мазать черной краской. Главное все-таки Александр II сделал — сломал застывшую систему. И тут же сразу стремительно начали развиваться промышленность и прочее частное предпринимательство. С этим в бюрократическом механизме появилась еще одна новая черта, которая уже была присуща всем индустриальным странам. В чиновничьей среде появились «группы влияния», лоббисты, которые пробивали те или иные решения. Назову несколько из них. Группу «экономистов», специалистов в области финансов и статистики, возглавлял министр финансов М.Х. Рейтерн. Разумеется, имелись в ней людишки на разных уровнях в разных ведомствах. Их цель лучше всего характеризует такое обращение к императору: «Одного росчерка пера Вашего величества достаточно для того, чтобы отменить весь Свод законов Российской империи, но никакое высочайшее повеление не сможет ни поднять, ни понизить курс государственных кредитных бумаг на Санкт-Петербургской бирже». Имелись также инженеры, сторонники активной роли государства в экономике во главе со ставшим в 1862 г. министром путей сообщения П. Мельниковым. Были «военные», их возглавлял военный министр Д. Милютин. В качестве иллюстрации борьбы лоббистов можно привести так называемый «железнодорожный конфликт». Во второй половине XIX века в России началось бурное строительство железных дорог. И вот тут началась свара. «Экономисты» призвали взять пример с «передового Запада» и передать строительство дорог в частные руки. «Инженеры» и «военные» были против. Суть спора была в следующем. «Экономисты» говорили: частники построят быстрее и дешевле. А так опять половину разворуют. На что представители двух других возражали: частники будут строить в первую очередь коммерчески выгодные линии, а стране требуются, прежде всего, стратегические железные дороги. Но спор был, как вы догадываетесь, не только об этом. Железнодорожное строительство — это огромные деньги. Бедных железнодорожных инженеров-строителей в конце XIX — начале ХХ века не водилось. В этом деле имелось множество сравнительно законных способов хорошо заработать. Так что за каждым из лоббистов стояли определенные силы.

Так и пойдет аж до самого 1917 года. Промышленники будут организовывать свое лобби в чиновничьих структурах, которые бы пробивали их интересы. В этом смысле Россия догнала Америку, где такие вещи существовали на всех уровнях исполнительной власти.

В целом же состояние российской бюрократии времен Александра II метко охарактеризовал в своем дневнике цензор А. Никитенко: «У нас есть целые полки чиновников, а нет ни одного государственного человека». А спустя пять лет: «У нас в настоящее время нет настоящих государственных людей, а есть только чиновники высших разрядов».

1 марта 1881 года взрыв бомбы на набережной Екатерининского канала закончил эпоху Александра II. Террористы, долго охотившиеся за императором, добились того, чего хотели. На престол вступил Александр III, который разобрался с бунтарями по полной программе.

Император всегда не любил отцовские начинания. В особенности то, что более всего бросалось в глаза, — чудовищное засилье бюрократии и детское желание сделать все «как на Западе». К сожалению, он пошел по простейшему пути — от противного. Император попытался найти альтернативную силу бюрократической гидре. Но тут он пошел по кругу — решил опереться на дворянство.

Да только к этому времени данное сословие уже ни на что не было способно по причине глубокого распада. Знаете, что первым делом господа дворяне стали просить? Освобождения их от воинской повинности; экономической поддержки сословия (предоставление дешевого кредита); обеспечения привилегированного положения дворянства в сфере образования (устройство для дворянских детей особых при гимназиях пансионов и принятие в закрытые привилегированные учебные заведения исключительно одних дворянских детей); принятие мер по затруднению доступа в дворянство выходцев из других социальных слоев.

Что тут можно сказать? Нормальная психология паразитов. Дайте, дайте, дайте. За что? Потому что мы такие.

К сожалению, Александр III этого не понял — сделал многое, как просили. Возможно, он верил, что тем самым помогает настоящей национальной элите. Самое известное и печальное из этих начинаний — циркуляр 1887 года о кухаркиных детях, который затруднял доступ лицам недворянского происхождения в учебные заведения. Император прикончил, пожалуй, самое здравое начинание отца — облегчение доступа к образованию. А значит, отсекались многие талантливые люди «из простых», которые могли бы себя показать, в том числе и на государственной службе.

Что же касается расплодившейся бюрократии, Александр III пытался навести некоторый порядок. Так, когда вскрылись серьезные злоупотребления бывшего министра внутренних дел Л.С. Макова, Александр III приказал предать суду и его, и ряд высокопоставленных чиновников. Решение царя показалось настолько страшным, что некоторые из обвиняемых так и не захотели дожидаться суда. Маков застрелился, С.С. Перфильев (правитель канцелярии министра внутренних дел) покушался на самоубийство.