Переносная дверь - Том Холт

— Они здесь, не так ли? — спросил голос из кресла.

— С чего вы взяли?

— Я чувствую их ненависть ко мне. Но это ничего. На деле я даже рад, что они здесь. Поздоровайтесь с ними за меня, если хотите.

— Не говорите глупостей.

— Никаких глупостей тут нет. Вам не хуже меня известно, что без него они домой вернуться не могут, а мы с вами — единственные, кто знает, где он. Вы, — многозначительно подчеркнул голос, — и я.

Он понятия не имел почему, но Полу это решительно не понравилось.

— Вы мне угрожаете? — спросил он. Голос рассмеялся.

— Ну что вы. Угроза — это обещание произвести малоприятные действия, имеющие шанс быть исполненными. Если бы я грозил вам чем-то, чего, как мы с вами оба знаем, никогда не случится, это не могло бы быть настоящей угрозой. Вы тоже не глупы, — самодовольно продолжал голос. — Вы не больше меня хотите его возвращения, а пока его тут нет, они тоже пройти не смогут. Но мы отклонились от темы, это не угроза, ведь я не намерен его отпускать, потому что вы не сделаете ничего, что толкнуло бы меня на столь прискорбный шаг. Мы хорошо друг друга поняли?

Пол рассердился, его стало слегка подташнивать, но сказал он только: — Да.

— Отлично, — ответил голос. — В таком случае я побегу, а вы возвращайтесь к своим бокситам. Отличное капиталовложеньице — эти бокситы. Рад, что вы последовали моему совету. Если эта фирма собирается переползти в двадцать первый век, ей необходима диверсификация.

Голос звучал все глуше и глуше, пока кресло не опустело. Пол тут же развернулся в своем, но двух мужчин и двери, через которую они пришли, уже не было. Он было встал, но тут вспомнил, что не может шевелить ногами, и потому сел снова Потом он увидел кое-что и раздраженно прищелкнул языком: посреди его прекрасно полированного стола красовались длинные борозды от когтей. Он капризно ткнул в интерком. Появился гоблин.

— Будьте добры, избавьтесь от этого, — рявкнул он. Гоблин вздохнула.

— Прошу прощения, — сказала она, — но все домовые ушли в пучины, все танцоры вернулись в холм, и раньше пятницы ничего не получится. Если хотите, следы когтей я пока могу чем-нибудь прикрыть.

Пол покачал головой.

— Нет, сойдет и так, — раздраженно пробормотал он. — Позаботьтесь, чтобы никто не выходил из здания. Я ухожу на ленч. Тут за углом есть один довольно симпатичный узбекский ресторанчик...

— Извините, — печально сказала гоблин, — но, боюсь, вы не сможете. Хотите, я принесу вас сандвич или еще что-нибудь?

Пол попытался оторвать левую ногу от пола, но не смог сдвинуть ее с места.

— Спасибо, нет, — отрезал он. — Где-то тут у меня есть банка сардин в масле, если только...

Он сел. Язвительно заливался будильник. Времени было четверть восьмого, вторник, пора вставать и идти на работу. Всего в шести футах, точно сержант на плацу, высился меч в идиотском камне. Пола даже не слишком развеселила мысль о том, что через час и три четверти он снова увидит Софи. А что до предстоящего дня...

Вчера после ленча они, как было приказано, явились в кабинет мистера Тэннера. Хозяин кабинета им улыбнулся (вот, наверное, почему по сну Пола разгуливали гоблины) и сказав, что у него для них есть работенка.

— Ну, — добавил, подхихикнув, он, — две работенки. Во-первых, вот эта стопка таблиц, их нужно отксерить и скрепить степлером, иными словами, подготовить для совещания партнеров в пятницу после полудня. Как с этим справятся, пусть спустятся в подвальное хранилище. Там ужасный беспорядок: акты, ценные бумаги и прочие документы — все валяется вперемешку в ящиках и коробках, а половины того, что значится в реестрах, как будто вообще не существует.

Произведите переучет, инвентаризацию, рассортируйте все и аккуратненько разложите. Вам, пожалуй, стоит захватить с собой старый свитер или еще что-нибудь, потому что там внизу немного пыльно и грязно, не говоря уже о том, что в это время года холод собачий.

У Пола был старый драный свитер, который, так уж получилось, был одновременно его выходным, самым лучшим. Он надеялся, что мистер Тэннер преувеличивает, но почему-то в этом сомневался. От пыли он чихал, а от холода у него начинались головные боли. Та еще радость.

"Да, — подумал он, — зато сегодня я увижу девушку, в которую влюблен". Одеваясь и бреясь, он спрашивал себя, каково это вообще видеть любимую девушку каждый день, а не только с понедельника по пятницу. Видеть ее рядом с собой в кровати, когда просыпаешься, видеть, как она хрустит тостом за завтраком или вешает сушиться белье на радиатор, или ругается, потому что опаздывает и не может найти ключи. "Скажите на милость, каково это было бы?" — спросил он себя, но представить себе ни за что на свете не мог. Это было более датским и нереальным, чем его сон, чем любое количество гоблинских глаз и мечей в камне. Такие сцены — из другого измерения, мира, где все было иначе, куда каким-то образом умудряются попасть все остальные, но куда ему почему-то ход закрыт. Выудив из ящика под кроватью свитер, Пол запихал его в пластиковый пакет.

* * *

Одно из объяснений вселенской загадки всех времен звучит так.

Двадцать тысяч лет назад, когда не были еще построены первые стены Иерихона и предки человечества обитали в камышовых хижинах, терпеливо затачивая кремни обрубками рогов северных оленей, производители ксероксов и поставщики канцелярских принадлежностей для офиса жили в мире друг с другом, учитывая нужды ближнего и в соответствии с ними приспосабливая свою продукцию. Но потом одна сторона нанесла великое оскорбление другой, и с тех пор, эпоха за эпохой, каждый стремился расстроить замыслы и планы другого. И хотя сама причина кровной вражды давно уже позабылась, ненависть настолько въелась в обоих, что никакое примирение стало невозможным. Их заклятой враждой, более ожесточенной, чем даже войны Повелителей программного обеспечения Силиконовой Долины с Темным Властелином из Сиэтла, объясняется тот факт, что ни один разворот стандартного формата не войдет в лоток офисного ксерокса стандартного формата, и поколениям злополучных младших клерков, секретарш и практикантов приходится трудиться в поте лица, вооружившись ножницами, клеящими карандашами и скотчем.

— Интересно, это те самые, которые мы сортировали по кучкам? — задумчиво спросил Пол, отдирая зубами скотч. — Или это другая порция бессмысленной галиматьи?

Софи устало пожала худыми плечами.

— Понятия не имею. А это имеет значение?

— Да нет, пожалуй. — Они все утро провели в комнате с ксероксом, а в лотке еще оставалась необработанной душераздирающе толстая кипа. — Вот черт, — добавил он. — Снова красная лампочка. Ты не помнишь, что мы делали в прошлый раз? Это подача бумаги, да?

— А мне кажется, картридж.

Он вздохнул:

— Ты, наверное, права. Мозги у меня отключились с час назад. — Вытащив узкую пластмассовую панель в боку устройства, он потыкал там концом карандаша; это как будто сработало — то ли в прошлый раз, то ли в позапрошлый, — хотя он понятия не имел почему. — Ладно, — сказал он. — Попробуй теперь.