Апостолы Феникса - Линн Шоулз

2012, Багамы

Скэрроу стоял в полумраке генетической лаборатории, свет компьютерных мониторов и другого электронного оборудования смягчал бросающуюся в глаза мрачность комнаты. Он рассматривал тело, лежащее перед ним на столе из нержавеющей стали. Простая белая простыня закрывала труп ниже шеи. Хирурги охлаждали комнату, но Скэрроу было все равно. Ему было жарко от возбуждения.

Сейчас состоится создание девятого апостола — оставалось еще три. И хотя он уже и раньше наблюдал, как его отборная бригада врачей совершает чудо возрождения, значительность и мощь события захватывали его. Он действительно верил в то, что он должен вернуть в мир величие и славу его империи. Это отличало его от Гровса, и именно поэтому Гровс потерял связь с реальностью: у него не было предназначения. Скэрроу был дан шанс исправить все, восстановив разрушенное. Но, в отличие от времени, когда он правил миллионами, прежде чем его страну завоевала испанская армия, сейчас у него были силы отомстить за свой народ и своих богов. Скоро он и его двенадцать апостолов будут держать в руках бьющиеся сердца жертв, принесенных во имя восстановления тонкого равновесия вселенной.

Важность происходящего была так велика, что его пульс участился. Чтобы успокоиться, он задышал глубже.

Он выбрал каждого из апостолов за пылкую преданность своим целям и стремление достичь их любой ценой, включая готовность, если придется, жертвовать человеческими жизнями. В обмен на возрождение, дарованное им Скэрроу. Его апостолы были преданы и благодарны ему. Они пойдут в мир и выполнят свою миссию. А когда она будет выполнена, их наградой станут разбитые цепи смерти, вечная жизнь.

Скэрроу стоял возле стола и смотрел на тело. На мертвом лице было выражение мира и спокойствия. Он коснулся лба лежащего. Кожа была холодной и безжизненной. Руки Скэрроу больше не дрожали, как при возрождении предыдущих апостолов. Теперь он точно знал, чего ожидать, когда жизнь возвращается в тело. Кожа потеплеет и на нее вернется румянец. Потом первый вдох поднимет грудь. Глаза задвигаются под веками. Потом — спорадическое подергивание конечностей; слегка приоткрываются губы, раздуваются ноздри. У апостолов-мужчин при возрождении бывает эрекция, у женщин краснеют щеки. Наконец, самый чудесный момент: глаза открываются, и они видят лицо того, кто даровал им жизнь: своего спасителя, своего бога.

От предчувствия того, что должно произойти, по всему его телу прокатилась волна возбуждения. Он произнес благодарственную молитву за то, что избран возродить Царство Солнца. В прошлом человеческая цивилизация уже погибала четыре раза, погасло четыре Солнца. Первое Солнце уничтожили ягуары, второе разрушили сильные ветра, третье — огненный дождь, четвертое — великое наводнение. Он и его апостолы умиротворят богов обильными человеческими жертвами, и время пятого Солнца продлится.

Повернувшись, он кивнул стоящей рядом бригаде хирургов. Комнату немедленно наполнил белый свет вспыхнувших над операционным столом ламп высокой интенсивности.

— Начинайте, — сказал Скэрроу и отступил в сторону.

2012, Флорида-Киз

— Я действительно не могу против этого устоять. — Сенека смотрела, как небо переливается красными, оранжевыми, фиолетовыми и золотыми полосами, как солнце тонет во Флоридском заливе. — Даниелю бы понравилось это место. Он бы велел мне прислушаться к шелесту пальм и попробовать на вкус юго-восточный бриз. Вам повезло.

Мэтт наблюдал за ней и улыбался.

— Да, а я вынужден засыпать под это каждый вечер. Такова цена жизни в раю, — заговорил он, дав ей еще несколько мгновений понаслаждаться красотой заходящего солнца. — Я еще покопался в Интернете после нашего последнего разговора. Сделал несколько телефонных звонков. И наткнулся еще на один случай с пустой могилой. Даже на два.

— Вы шутите?

— Слышали когда-нибудь про эмира Тимура?

Она покачала головой.

— Это был воин и император четырнадцатого века; его также называли Тамерлан. Он основал империю Тимуридов. Тамерлан был похоронен в мавзолее в Узбекистане. Сейчас это строение реставрируется, и когда могилу вскрыли, она оказалась пустой. — Он замолчал, потому что официант принес еду.

— М-м-м, выглядит восхитительно, — произнесла Сенека, увидев перед собой тарелку с запеченным люцианом. — Ваш антрекот тоже весьма аппетитный.

— Может быть, хотите еще чего-нибудь? — спросил Мэтт.

— Да нет, спасибо.

Он был близок к тому, чтобы увлечься ею. Женщина, сидящая с ним за столиком, совершенно не походила на его представление о Сенеке Хант, создавшееся по голосу в телефонной трубке. Утонченная, замкнутая, но в глазах то и дело вспыхивает огонь. И глаза улыбаются вместе с губами. Очень, очень привлекательна.

Сенека попробовала кусочек рыбы.

— Да, и выглядит хорошо, а на вкус еще лучше.

— Всем советую.

— Вернемся к Тамерлану. Дайва-те угадаю: когда вскрыли могилу, погребальный антураж был на месте, а человеческие останки исчезли.

Мэтт кивнул.

— Тамерлан предположительно был в родстве с Чингиз-ханом, он был самым влиятельным военным лидером в Центральной Азии своего времени, несмотря на частичный паралич левой стороны тела. Фактически, из-за этого он получил свое имя: Тимур — значит Хромой. Как император он был похоронен с внушительным количеством доспехов, царской одежды и других ценностей. Все это осталось, исчезли только кости.

Мэтт отрезал еще кусочек мяса и отправил в рот. Вилку он при этом держал на европейский манер, зубьями вниз.

Он указал на горизонт.

— Вряд ли хоть один художник сумел запечатлеть на холсте такой глубокий оттенок индиго, какой бывает, когда солнце скрывается за горизонтом. Он не задерживается надолго, его можно только запомнить. Я романтик, если вы вдруг еще не догадались.

— Хотела бы я тоже быть романтиком. Я бы чаще останавливалась и замечала такие вещи, как красивые закаты. Нет, наоборот. Я замечаю закаты, но только когда это связано с тем, о чем я пишу. Большую часть времени я так сосредоточена, что с таким же успехом могла бы ходить в шорах. Я не замечаю деталей, без которых можно обойтись, вроде цвета неба в момент, когда заходит солнце.

— А, но вы ведь журналист, значит, оцениваете картину в целом. На самом деле важно только это. Мы с вами пишущие люди, мы оба работаем с деталями. Разница в том, что я делаю их избыточно яркими, чтобы создать реально не существующую картину. Я как бы смотрю у себя в голове фильм и должен записать его с такими подробностями, чтобы зритель увидел тот же фильм. — Он усмехнулся. — К тому же в книге или так, если живешь здесь, закаты трудно игнорировать.

— Вам бы написать что-нибудь для Торговой палаты. Пусть они возьмут вас на жалованье.