Железная роза - Марша Кэнхем

Вариан застонал и перекатился на бок, надеясь, что тьма скроет его смущение. Но боль в его возбужденных чреслах не шла ни в какое сравнение с болью в раненом бедре, и он смог лишь прошептать:

— Не нужно беспокоить из-за меня мальчика. Биком приведет все в порядок, когда вернется. Но за предложение я вас все равно благодарю.

Джульетта пожала плечами и встряхнула чистую рубаху.

— Как хотите. Только не советую вам долго оставаться в таком состоянии, как сейчас, иначе вы не сможете избавить свою мать от волнений по поводу наследника;

Вариана разбудил громкий храп Бикома. В каюте было темно, значит, рассвет еще не наступил, но откуда-то пробивался слабый свет. Он перевернулся на бок и увидел, что это лунный луч проник в иллюминатор. Море слегка успокоилось, хотя судно все еще прыгало с волны на волну, как норовистая лошадка. Очевидно, Джульетта Данте снова ушла наверх. «Неужели она никогда не спит?» — удивленно подумал Вариан. О том, что она ела, говорили остатки пищи на огромном блюде, стоявшем на столе. От пиршества остались только недоеденная галета, засохший кусок сыра да несколько кусков баранины в неаппетитных пятнах застывшею белого жира.

Все это Сент-Клер обнаружил, когда, с трудом поднявшись с узкой койки, отправился на поиски чего-нибудь съестного, чтобы унять урчание голодного желудка.

Вариан принялся за сыр, и тут ему пришло на ум, что он почти ничего не ел с тех пор, как оказался на борту «Железной розы». Свои жизненные силы он поддерживал в основном спиртным из разных бутылок.

Герцог осторожно потрогал щеку — шов опух и пульсировал. Плечо болело, а ожоги от каната на ладони уже не так саднили, но еще пахли мазью. Шишка на затылке давала о себе знать, только когда Вариан поворачивал голову. Наклонившись, он, несмотря на слабое освещение, заметил темные пятна на рубахе. Очевидно, это была засохшая кровь из раны на щеке.

Вариан осторожно стянул рубаху через голову и скомкал ее. Он едва сдержался, чтобы не запустить ею в Бикома, чей громкий храп действовал ему на нервы. Потом герцог, прихрамывая, подошел к столику, на котором все еще стоял тазик с водой, в которой вечером мылась Джульетта, и в той же воде губкой обтер тело. Под умывальником имелся шкафчик. Вариан подумал, что капитан, несмотря на свою готовность делить с командой все тяготы морской жизни, все-таки вряд ли пользуется общим гальюном с остальными матросами. И действительно, в шкафчике он обнаружил эмалированный горшок, которым не преминул воспользоваться.

Когда он облегчился, то горшок был почти полон. Представив себе выражение лица Джульетты, когда она поднимет крышку и обнаружит, что горшком пользовались, Вариан снова взглянул на Бикома.

Сент-Клер уже хотел окликнуть слугу, но сдержался.

Конечно, выносить за собой ночные горшки ниже его достоинства, но, учитывая все, что ему уже пришлось недавно пережить, это просто пустяк.

Брезгливо взяв горшок кончиками пальцев, Вариан вынес его на корму. Там был узкий проход между бортом и каютой, пригодный разве что для того, чтобы подышать свежим воздухом да вылить в море содержимое ночной вазы.

А еще, как оказалось, для того, чтобы повесить там гамак.

Джульетта спала, вытянувшись на парусиновом ложе, Одну руку она закинула за голову, а другую вытянула вдоль тела. Одна нога была согнута в колене, а другая свешивалась с гамака, голые пальцы, как жемчужинки, поблескивали в лунном свете. Прошлой ночью Вариан уже познакомился с ее дьявольскими приемами, и ему это дорого обошлось. Но сейчас Джульетта выглядела как невинный ребенок, покачивающийся в своей люльке в такт с движениями судна.

Герцог крепче сжал ручку горшка. Ясно, что ему нужно как можно скорее удалиться, пока она не проснулась и не заметила его. Однако ноги не слушались его команды. Да и глаза тоже отказывались любоваться звездным небом и светящейся дорожкой, тянувшейся за кораблем. Вместо этого они остановились на ее белой шее, скользнули к вырезу рубахи на груди.

И это зрелище в лунном свете взволновало Вариана еще больше, чем вид ее тела, которое она вчера так беззастенчиво обнажила в его присутствии. Он уже и вспомнить не мог, когда ему доводилось в последний раз видеть женскую ножку. У девушки были изящные округлые колени. Узкие щиколотки. И крепкие бедра, которые однажды уже удивили его своей силой.

— Вам никогда не говорили, что подглядывать неприлично, милорд?

Это вопрос, заданный тихим шепотом, заставил Вариана взглянуть ей в лицо. Джульетта открыла глаза и смотрела на него, удивленно подняв темную бровь.

— Есть разница между подглядыванием и… восхищением, — Так вы восхищаетесь?

— Я ведь не монах, мадам.

— Верю, да и жаль, если бы вы им были.

Это замечание прозвучало очень искренне. Месяц едва освещал лежащую в гамаке Джульетту, и в слабом лунном свете кожа на ее груди, видневшейся в вырезе рубахи, приобрела бледный сливочный оттенок. Она смотрела на Вариана: широкие плечи, мускулистая грудь, крепкие мышцы, обтягивающие ребра. Зрелище было потрясающее! И оно напомнило Джульетте другое потрясающее зрелище — огни святого Эльма, которые они накануне наблюдали вместе с герцогом.

Джульетт, проснулась в тот же момент, как только герцог появился на галерее, и инстинктивно схватилась за кинжал. Но, увидев, что это всего лишь гордый двенадцатый герцог Харроу выливает за борт содержимое ночного горшка, успокоилась и положила кинжал у бедра. Она надеялась, что он сразу вернется в каюту. Однако герцог продолжал стоять, не сводя с нее глаз, и девушка решила прервать эту немую сцену прежде, чем он заметит, как подействовал на нее его взгляд.

— А что подумала бы ваша нареченная, — произнесла она задумчиво, — увидев, как вы восхищаетесь грудью другой женщины?

Сент-Клер ответил не сразу. Ветер подхватил его волосы и швырнул их ему в лицо, так что Джульетта могла лишь смутно различить блеск его глаз.

— С вами не так-то легко подружиться, правда?

— Разве я давала вам повод думать, будто мне нужны новые друзья?

— Никоим образом, мадам. Я на это и не претендую. В этом вы можете быть совершенно уверены.

— Можете сказать это и своему телу, милорд, — заявила Джульетта, откровенно глядя на выпуклость в его панталонах. — Похоже, ему нужны дополнительные аргументы.

— Я всегда считал, что у меня есть сила воли. Как и у вас, без сомнения.

Джульетта улыбнулась и подложила руки под голову, отчего рубаха на груди распахнулась еще больше.

— Вы хотите сказать, сэр, будто я горю желанием переспать с вами?

— Ничего подобного, хотя по собственному опыту знаю, что женщины раздеваются перед мужчиной в том случае, когда хотят не только сменить платье.

— И у мужчин тоже так не встает, если их помыслы чисты, как ключевая вода.

— Простите, если повторюсь, но я не монах и не покойник. Вы обнажаете грудь, а я смотрю. Вы обнажаете ее в лунном свете, и я восторгаюсь. Но будьте спокойны, у меня достаточно причин держать в узде мои желания.