Большая кража - Джеффри Линдсей

– Что ж… – сказала она. – О-о! Прошу прощения, я Катрина Хобсон.

Она протянула ему руку, и он пожал ее. Катрина внимательно всматривалась в мужчину, пытаясь понять, говорит ли ему о чем-нибудь ее имя, но ничего не заметила.

– Рэндалл Миллер, – представился он.

Засунув руку в карман, он достал визитку и протянул ее Катрине. Катрина взглянула на визитку с неподдельным любопытством.

– Консультант по дизайну! Забавно! Я сейчас делаю полный ремонт в своем доме, обновляю интерьер. Вот зачем мне понадобился Гофман.

– О-о, я не… Ерунда какая-то! Я и правда не знал… Вы могли подумать… но я не напрашивался на работу, честное слово! – со смущением произнес он, и это показалось Катрине милым и подкупающим.

– Я знаю. – Она похлопала его по руке и подумала, правду ли он говорит. – Но это забавное совпадение. Как бы то ни было, я уже заключила контракт с дизайнером.

– О-о, хорошо, – с чувством некоторого облегчения сказал он. – Кто у вас будет работать?

– Ирэн Колдуэлл, – ответила Катрина. – У нее отличные рекомендации.

– Да, она очень успешна, – отозвался Рэндалл. – Но, так или иначе, при всем моем желании помочь вам в настоящее время я совершенно занят. У меня этот масштабный проект, который… – Он покачал головой. – Ах, послушайте. Говорю о делах, в то время как дама передо мной умирает от жажды. – Он предложил ей руку шутливым галантным жестом. – Ваша светлость, не желаете ли выпить?

– Не возражаю, – ответила она. – Но я уже выпила пару бокалов, поэтому прошу вас, остановите меня, если я начну показывать стриптиз или что-то в том же духе.

– Не уверен, что могу это обещать, – рассмеялся он. – Но я попробую.

Она взяла его под руку, и он подвел ее к одному из трех баров в бальном зале. Потом усадил за ближайший столик, а сам пошел за напитками. Через минуту он вернулся с «пино гриджио» для нее и мартини для себя.

– Будем здоровы. Чин-чин. Slante. Salud[6].

В ответ она подняла свой бокал.

– Prosit![7] – с улыбкой произнесла она.

– Верно, я пропустил этот вариант, – заметил Рэндалл. – Итак… гм… чтобы сразу разделаться с неудобными вопросами, – он кивнул на ее обручальное кольцо, – вы замужем, да? Или… простите меня… гм… вы не вдова?

Катрина сделала еще глоток, пытаясь придумать, как ответить. Она испытывала большое облегчение оттого, что мужчина, очевидно, не знал, кто она такая. Но она не представляла, как ответить на этот вопрос, чтобы не показаться… какой? Несдержанной? Готовой к чему-то большему, чем легкий флирт? Было бы здорово просто сказать правду – что Майкл уехал по делам, – но не прозвучит ли это как приглашение? Его явно тянуло к ней, а ей не хотелось, чтобы он решил, что это взаимно… «Но это правда, – подумала она, стараясь отогнать от себя эту мысль. – К черту эту правду!»

– Майкл сейчас в Цюрихе по делам, – сказала она и, не удержавшись, добавила: – Он часто уезжает по делам.

– Очень жаль. Должно быть, вы скучаете без него.

Катрина прикусила губу и, чтобы не сболтнуть лишнего, отхлебнула еще вина. Поставив бокал, она чуть улыбнулась:

– А вы? Есть на свете миссис Миллер?

– Нет, – покачал головой Рэндалл. – Пока не нашел подходящей. Возможно, потому, что мои стандарты чересчур высоки, – печально произнес он. – Так же как с искусством. Просто не могу примириться с девяноста девятью процентами той мазни, которую выдают в наши дни за искусство.

– Я понимаю, что вы имеете в виду! – воскликнула Катрина, с облегчением оставляя неловкую тему.

Она рассказала ему о выставке, проходившей в прошлом месяце в одной известной галерее в Сохо, – жуткая потеря времени и пространства. Он ответил, что видел нечто подобное в Лондоне, и они расслабились в этой безопасной зоне – просто два любителя искусства, получающие удовольствие от беседы за бокалом вина.

Позже Катрина не могла вспомнить всего, о чем они говорили, помнила только, что это была легкая, несущественная, забавная болтовня. Мало того что он был настоящим знатоком, он умел нравиться, заставить поверить ему – редкое сочетание обаяния и правдоподобия. И Рэндалл был очень забавным. Катрина решила, что этот бесстрастный юмор он перенял в Англии. Он заставлял ее смеяться, чего с ней почти не бывало, – определенно, ее муж редко вызывал у нее даже улыбку.

Когда объявили об обеде, Рэндалл проводил ее к столу для почетных гостей и поблагодарил за чудесный вечер. Его место было в задней части зала, и она с неподдельным сожалением смотрела, как он уходит. И позже, когда долгий чертов обед и бесконечные речи завершились, она, выходя из зала, поискала его глазами. Но разумеется, поскольку он сидел на «дешевых местах», как он их называл, то, должно быть, ушел гораздо раньше Катрины, которой пришлось останавливаться на пару слов с каждой важной персоной, встреченной ею на выходе. Определенно, не было никакой причины, почему он стал бы дожидаться ее, замужнюю женщину. Они полчаса приятно поболтали, вот и все. Катрина поехала домой, в свой внушительный современный дворец, и легла спать в одиночестве.

Но она никак не могла выкинуть Рэндалла Миллера из головы.

Две картины были несложными, как и предполагала Моник. У Раушенберга надо было просто согласовать изображение и цвет копии. У Джаспера Джонса компоновка была проще, поскольку он обычно не работал с такими сложными образами, как Раушенберг, и дело шло гораздо быстрее. Моник сделала обе картины за две недели, и у нее осталось немного свободного времени. Она подумывала о короткой поездке на острова, может быть на Антигуа, или о том, чтобы заняться своими делами, или даже просто поторчать в квартире, смотря телевизор и предаваясь обжорству.

Но ничего из этого особо ее не привлекало. Моник не очень ценила досуг. Ей нужно было заниматься чем-то значительным, выполнять задачу, на которой можно сконцентрироваться. Бездействие вызывало у нее тревогу и раздражительность.

Пару дней она металась по квартире, бесцельно бегала по городу по мелким делам, и от безделья в ней накопилась ненависть к себе и желание громко закричать.

А мысли о Райли и его таинственном задании для нее только все усугубляли. И разумеется, нелепые вещи, которые он говорил о размере вознаграждения, еще больше сводили ее с ума. Десятизначное число? ДЕСЯТИЗНАЧНОЕ? Ради всего святого, неужели он говорил серьезно? И это только ее доля? Нет, абсолютно невозможно! Откуда могли взяться такие бешеные деньги? И как он надеется добраться до них? И что, черт возьми, она станет делать с такой кучей денег?!