Длинные версты - Владислав Конюшевский

Буденный заинтересовался нюансами, и так мы беседовали до тех пор, пока нас не прервал посыльный с головного дозора. Резко осадив перед нами коня, боец доложил:

– Товарищ Чур, немцы! В пяти верстах далее у озера. Три десятка верховых и броневик «Остин». Похоже, собираются встать на дневку.

Я подобрался:

– Вас заметили?

– Никак нет, – парень гордо задрал нос, – мы по-первой их дозорных увидали. А опосля уже схоронились и стали глядеть. Чуть позжа унюхали, а потом углядели малеха в стороне, в низинке, основные силы германцев. Те возле озера гуртоваться стали. Коней расседлывали. Костры разводили. Ить точно на дневку собираются встать. Ну а как мы это поняли, дык командир меня сюда и послал.

Кивнув гонцу, я, привстав на стременах, заорал:

– Командиры взводов, ко мне!

По растянувшейся батальонной колонне в обе стороны потянулась череда дублирующих выкриков, и вскоре я докладывал прибывшему комсоставу полученные сведения. После краткого, но бурного обсуждения было принято решение атаковать противника. Единственно, несколько различались подходы. Васильев предлагал накрыть их минометами и отполировать полученный фарш из пулеметов. Михайловский же мыслил более прагматично и, иногда поглядывая на молчащего командира, двигал идею: не вдаваясь в ересь глобализма, экономно причесать низину из пулеметов. А вот минометы использовать исключительно по броневику. Пока он стоит на месте. Если же вдруг поедет, то уконтрапупить вражескую бронетехнику при помощи «пом-пома». И вроде все пришли к консенсусу, но идиллию нарушил взводный-два – Данилов. Кашлянув, привлекая внимание, он произнес:

– А командир за броневик в батальоне гутарил… И ежели вы его из бомбомета или своей скорострелки разберете, то не будет у нас «Остина». Тады товарищ Чур огорчится. И с его огорчения нам всем солоно покажется…

Васильев язвительно оппонировал:

– Угу! Но если у нас потери из-за этой жадности пойдут, то командир нас будет любить всем скопом и совершенно противоестественным образом!

Я утверждающе кивнул:

– Еще как буду. Во все щели. Но вы продолжайте…

И еще через пару минут (опять-таки без моего участия) было выработано решение – принять идею Михайловского. То есть по спешенным и отдыхающим кавалеристам шарахнуть пулеметами. Авось под это дело и экипаж броневика получится положить. Но ежели с броником не выйдет, то расчет «пом-пома» должен ювелирно отработать по пулеметным башням, чтобы вывести стрелков из строя. Главное при этом ходовку и двигатель не повредить. А уж обезоруженную бронекоробку с одним водителем мы как-нибудь поймаем.

После чего все замолкли и дружно уставились на меня. А я улыбался. Все-таки постепенно получается у меня из сборной солянки создать нормальную боевую единицу. Ведь не прошло и десяти минут после доклада разведки, а комсостав уже выработал и принял вполне нормальное решение. Да еще и нюансы учел. И что мин у нас совсем мало осталось. И что броневик отряду нужен. И что необходимо срочно доразведать округу, чтобы не вляпаться. Даже куда переместить и кем охранять неприлично разросшийся обоз, быстро решили. Молодцы парни!

Конечно, сейчас прибудем на место и там уже своими глазами посмотрим, что да как. Возможно, планы придется менять. Но я не сомневаюсь, что ребята и в этом случае особо мешкать не станут.

Буденный, находящийся рядом, внимательно наблюдал за блиц-совещанием и, когда я начал раздавать распоряжения, лишь крякнул. А судя по его задумчивым глазам, отметку себе в мозгу сделал. В принципе, насколько я слышал о поведении будущего маршала, он поступал в будущем точно так же. Выслушивал идеи подчиненных, а потом, добавив свое видение, отдавал приказы. В общем, так и должен поступать любой нормальный командир. Имея авторитет, не давить этим авторитетом всех остальных, убивая здоровую инициативу, а давать каждому высказаться. Подобные традиции существовали во всех армиях (когда на совещании дают высказаться всем, начиная с самого младшего). Но сейчас это больше походило на мозговой штурм, который мне кажется более продуктивным для нашего дела.

А дальше… Ну а дальше мы выдвинулись к точкам наблюдения. Там уже пришлось спешиваться и двигаться чуть ли не по-пластунски, обходя немецкие дозоры. Точнее, с нашей стороны был конный дозор, который не торопясь переезжал от холма к холму, обозревая окрестности. Незаметными к ним подобраться не получалось, поэтому наши стрелки просто следили за фрицами, готовые при малейшем признаке нервозности с их стороны валить дозорных.

Ну а я, добравшись до места и вооружившись биноклем, смотрел, что же делается возле озера. Само озерцо было небольшим. Зато это была вода и растущие вокруг деревья давали тень. Вот в этой тени и расположился противник. Судя по всему, лошадей они напоили. Сами умылись и сейчас заканчивали обед. Наиболее шустрые уже успели пожрать, потому как я наблюдал мытье котелков. Но коняшки пока расседланы. То есть к выходу этот отряд будет готов минут через двадцать-тридцать, не раньше. Правда, фрицы, несмотря на общую идиллию, не расслабляются. Вон, винтовки не в козлы́ составлены, а находятся возле солдат.

Броневик тоже хорошо разглядел. Стоит метрах в двухстах от меня, кормой приткнувшись к веткам ивы. Боковая дверь и все бронежалюзи открыты. Ну это понятно – на жаре броня нагрелась, да и опасности нет никакой. Вот и проветривают.

Кстати, судя по мокрому блеску, экипаж его еще и водичкой полил. Да и сам экипаж – вот он! Хоть и без своих кожаных курток (не та температура для кожанки), но вычисляются сразу. Один ковыряется в открытом капоте, второй стоит рядом, судя по жестам, давая ценные советы, третий сидит на колесе. А вот четвертого не видно. Но вряд ли он сейчас внутри торчать станет. Чего ему там париться?

Хм… ну а мы тогда чего ждем? Сползя вниз по склону холмика, я отдал распоряжения, и посыльные исчезли, оставив меня с десятком охраны. Ну, а теперь ждем. В этот раз первый выстрел не мой. Вначале должны снять дозор, который увидит выметнувшиеся из-за пригорка тачанки Михайловского. До этого они двигались медленно, скрываясь в складках местности и не поднимая пыли. А вот после выстрелов рванут во весь опор. Тут же Васильев по дальнему краю начнет долбить со своих «самоваров». Ну а мы попробуем проредить экипаж до того, как они нырнут в свою бронекоробку.

Почти получилось. Почти – потому что спокойно сидевший на колесе броневика фриц еще до первых выстрелов встал, отбросил в сторону окурок и, потянувшись, влез в открытую дверь. Я рассчитывал, что он там долго не задержится, но буквально сразу после его исчезновения раздались первые хлопки выстрелов – и пошла жара!

Механика-водителя и его советчика удалось завалить сразу. А курильщик так и сидел внутри, поводя торчащим из башни раструбом пламегасителя. Даже дверь не закрыл. Жаль, в этой двери мы его всеми стволами выцеливали…

И эта сволочь нам практически сломала всю задумку. Началось с того, что метрах в пятидесяти от нас на дорогу вылетело две тачанки и почему-то не перескочили ее, скрываясь за кустами, с другой стороны, а резко остановились. Гад в «Остине» их засек, довернул ствол и влепил длинной очередью. Благо еще не сразу нащупал, и основная часть пуль прошла мимо. Но один хрен, заднюю тачанку зацепил. Было видно, как от нее полетела какая-то щепа и одна из лошадей забилась в упряжке. Правда, я даже выругаться на идиотизм бойцов не успел, потому что, попав под огонь, самоходные пулеметчики тут же рванули в сторону, уходя за укрытие. Одна тачанка свалила, а та, где подстрелили лошадь, далеко не уехала. Второй очередью немец, поправив прицел, прошелся исключительно точно. Возница успел нырнуть за упавших лошадей, но вот расчет пулемета уже ничего не успел…