Дневник ее соглядатая - Лидия Скрябина

– Нет такой команды «Нальчик», есть «Спартак» Нальчик. Матчасть надо учить, если хотите прикинуться футбольным болелой, – благодушно ухмыльнулся Каха. – Я не фанат, просто на матче мне кое с кем надо встретиться. Вас я взял как талисман. Новичкам везет. Если «Терек» выиграет, будем на «ты»?

– Как? Без брудершафта? – шутливо удивилась девушка.

– Обижаете! – с поддельным возмущением повернулся он к ней. – Теперь придется брудершафить авансом! – Открыл бар, скромно прятавшийся в спинке переднего сиденья, и вопросительно взглянул на Аллу.

Она взмахом руки указала на сухой мартини – просто в глаза бросилась знакомая этикетка.

– Прекрасный выбор, ничего так не поднимает настроение, как сухой мартини. Есть ли у нас под него бокалы? Безобразие, придется довольствоваться винными.

– Не знаю, смогу ли я это пережить, – скорбно вскинула брови Алла, сразу включившись в игру.

– Обязуюсь исправиться, товарищ генерал, – шуточно отрапортовал бизнесмен. – За знакомство.

Они плотно сдвинулись, скрестились локтями, отчего оказались прижатыми друг к другу пьяняще близко. Оба пили медленно, маленькими глоточками, словно пробуя первые ощущения близости и предвкушая, что будет после.

Помедлив, опустили бокалы и замерли. Вдруг, хотя она только и ждала этого, Каха обнял ее за талию и повернул так, чтобы загородить собой от водителя, при этом почти уложив ее на сиденье. Поцелуй был долгим и «продвинутым», как шутили на форуме. Со стыдливым бегством, бурным наступлением, нежной сдачей позиций.

«Может, не ехать ни на какую игру? А трахнуть ее прямо здесь? – С трудом преодолев первую волну желания, он слегка отстранился. – Нет, слишком много поставлено на карту». Придержав добычу, он ласково прикусил ее за мочку уха и прошептал:

– Ты завлекательно пахнешь.

– Ты тоже, – отозвалась Алла и попробовала слегка отстраниться. Приличия требовали, чтобы она попыталась принять вертикальное положение. Каха легко вернул ее на место.

Теперь он положил руку на ее колено, и Алла пожалела, что надела брюки. А Каха порадовался. Если бы девчонка была в юбке, он бы не смог удержаться от прямого нападения. «Ладно, позволим себе еще маленькое удовольствие», – Каха взял ее руку и положил себе на топорщащийся от нетерпения член. Сладостная мука. Алла тихо ахнула и замерла. Пожилой водитель с каменным лицом смотрел прямо, на дорогу.

«Сколько он видел подобных сцен? Или чего покруче? Нет, я не девчонка, которая трахается в машине при водителе. Я… я… – Алла не знала, как себя назвать. Ведь секунду назад она была именно такой девчонкой. В довершение ко всему у Кахи зазвонил телефон. – Хороши бы мы были», – ужаснулась немного пришедшая в себя Алла. Каха выпустил добычу, она отодвинулась в дальний угол широкого сиденья. Обсудив что-то на прекрасном американском английском, он собрался кому-то перезванивать, но в промежутке нежно коснулся Аллиной руки. Она ответила пожатием. Молодые люди прекрасно поняли друг друга. По сути, они уже были сыгранной парой.

А лимузин все несся, рассекая город своим мощным голубым телом. И это была целая вселенная, в которой нагнеталась страсть и даже у каменного водителя блестели глаза.

Стадион оказался где-то у черта на рогах, но довольно элегантный и новенький. С настоящим, ярко раскрашенным, и от того похожим на детскую игрушку, паровозом и таким же большим красно-зеленым мячом у входа, напоминающим не футбольный, а детский, резиновый.

Народу было много. Почти одни мужчины. Много кавказцев. Все галдели. В атмосфере чувствовались агрессивность и нехорошее возбуждение. Эта толпа испугала Аллу. Если бы сейчас все ринулись в драку, то смели бы всё. Она взяла Каху за руку.

К счастью, он шел, уверенно рассекая толпу, прямо к указателю VIP-зоны, и скоро Алла с облегчением опустилась на красное мягкое сиденье. А она думала, что это будут деревянные скамьи или пластиковые стульчики. Большинство болельщиков в VIP-зоне оказались кавказцами. Они шумно переговаривались на неприятном гортанном языке, и Алла почувствовала себя не в своей тарелке. Хорошо, что Каха посадил ее с краю, прикрыв собой от остальной публики, и она могла незаметно разглядывать мужчин через его плечо.

Больше всего ее поразило, что среди них так много большеголовых, светлокожих и скорее рыжеватых шатенов, чем жгучих брюнетов. Когда кто-то пристально глядел в ее сторону, Алла опускала взгляд на скамейки запасных прямо под ними.

Но сосредоточиться на матче или болельщиках она не могла, мысли лихорадочно роились вокруг поцелуя в машине, а воспоминание о прикосновении к живой, упругой плоти, нахально топорщащейся под тканью брюк, обдавало ее жаром. А Каха весь ушел в себя, обдумывая будущий разговор с нужным человеком и не зная, как лучше сделать, чтобы эта беседа выглядела случайной. Он обещал себе не участвовать в таких делах лично, но ему позвонил старый друг отца, которому Каха не мог отказать. Пошел на встречу с тяжелым сердцем в надежде все уладить, хотя понимал, что на самом деле увязает еще больше. Мысленно он все время отталкивал от себя этот разговор и ощущал такую неприязнь к старому знакомому, что называл его про себя даже не по имени, а отстраненно – «собеседник».

Он смотрел на поле и ничего не видел, словно там бегали не команды, а свора собак. В голове ожила точка, быстро разросшаяся до знакомого огненного шара боли. «…Когда спасатели разгребали нижние слои завалов, увидели руки в резиновых перчатках и кусочек халата…» – поплыли перед глазами в тысячный раз огненные строчки. «Они погибли за операционным столом, а я в это время сладко спал за океаном на другой планете. В стране их общей мечты, – терзался одними и теми же мыслями Каха. – Они погибли. И стало ничего больше не нужно. Ни карьеры, ни семьи, ничего, что казалось таким важным. Куда все это провалилось? Куда провалилась моя жизнь? В чудовищную воронку от взрыва».

Он смотрел на мечущихся по полю игроков и видел только руки в резиновых перчатках, торчащие из груды строительного хлама, совсем недавно бывшего лучшим госпиталем на Северном Кавказе.

Алла прочла в Сети, что безусловным фаворитом сезона считались самарские «Крылья Советов», одни из лидеров премьер-лиги. Волжане (они были в приятной сине-голубой форме) с лучшим бомбардиром Андреем Карякой должны были легко управиться с грозненской командой (понятное дело, в зеленом), входящей только в первый дивизион.

Первый тайм был абсолютно тягомотный. Алла, пару раз смотревшая футбол с Ильей по телику – лучшие моменты матча показывали крупным планом – за пивом и сырными чипсами, была разочарована. Далекое видеотабло не могло ее развлечь. А глухой ропот и бешеные вскрики болельщиков заставляли ежиться. Каха сидел с каменным лицом. В перерыве он попросил разрешения отлучиться и вернулся только к началу игры, мрачнее тучи, желваки на скулах ходили ходуном.

– Послушай, тут такая незадача… Даже не знаю, как сказать… – мялся «собеседник» и утирал пот со лба. – То, что ты давал Тарику для своего человека…

– А ты откуда знаешь?