Вторжение - Ростислав Марченко

Все прекрасным образом подтвердилось, причем сначала даже обошлось без войны. Профессионально подошедшие к делу руководители экспедиции начали с того, что прикормили нескольких достаточно авторитетных предводителей морских банд. В итоге, раздобыв более подробные, чем имелись, карты Серебряных островов и информацию об оперативной обстановке, они не стали ни с кем ссориться, а перешли к исследованиям незаселенных кусков суши в нужной только изгнанникам южной части архипелага.

Триангуляция маячка экспедиции дала приблизительные координаты места цели, после проецирования их на Землю в Хейен вывалился обеспеченный всем необходимым кораблик. Внезапно, после исследования первой же группы островов геологи сказали: «Бинго!» Все в итоге оказались по-щенячьи счастливы. Кроме тех глупых морских лордов, что, как пошел слушок, решили разжиться добришком глупеньких, не желающих никому мешать переселенцев с материка. Причем некоторые явно даже несколько настоятельным образом. Их наш отряд, собственно, беспощаднейшим образом и отстреливал. Руководство рассуждало весьма цинично: пока местная морская бандота не узнает, что такое страх, разговаривать с ней будет бесполезно. А что нагонит больше страха, нежели исчезновение ста процентов вышедших в данный район кораблей? А потом можно будет и по головке погладить, на кого требуется указать, золотишка кому надо подкинуть, за изготовленное нами же вооружение и доспехи назад забрать…

В море мы снова вышли на «Летучем голландце». Лященко в этот раз согласно общему графику караулил зиндан, так что его место занял приболевший в тот выход стрелок астаповской группы с простым русским именем и фамилией Семён Иванов. Второй и последний Иванов в отряде. Который, однако, русским был не более чем наполовину, являясь превосходным образчиком якутских сахаляров. От якутских предков у парня был цвет кожи и разрез глаз, при европеоидном типе лица, серых глазах, русых волосах, росте сто восемьдесят шесть сантиметров и атлетическом телосложении. Несмотря на заметную разницу в возрасте в тринадцать лет, мы с Семёном отлично сошлись. Парень был хорошим борцом и боксером; регулярные вечерние спарринги с ним отлично помогали разогнать жирок и вернуть тонус с боевыми навыками.

Уже в море, когда катер выходил во фланг, или как там это по-морскому называется, нашей будущей жертве, нас догнало еще одно радиосообщение – незваных гостей было три. Впрочем, два из них по отражаемому сигналу были гораздо меньше первого.

Ни Волков, ни Астапов не обеспокоились. Учитывая то, что ни в какие абордажные схватки мы вступать не собирались, для экипажей всех трех деревянных корыт их количество ничего не меняло. Типовой сценарий уничтожения корабля не оставлял для них ни шанса.

При действиях днем катер подходил на расстояние примерно километра и стрелял из пулемета в район ватерлинии, пока тот не начинал тонуть. Если команда совершала чудеса борьбы за живучесть, катер подходил ближе и добивал корабль из гранатометов обычными и термобарическими гранатами. Так как шлюпки, одна-две на суденышко, тоже расстреливались, шансы людей на выживание были призрачными. Если расстрел происходил в полосе идущего к островам течения и достаточно близко от них, пловцов добивали в воде. Волков в ходе разговора о подобных решениях морщился как от зубной боли. Астапов после моего вопроса спрятал глаза и заявил: «Серега… а что я могу для них сделать?»

Ночью все шло примерно так же, за исключением дистанций открытия огня. В этом случае экономили патроны и ресурс пулеметов. Если корабль был сравнительно небольшим, его могли расстрелять из гранатометов без участия КПВТ.

Преимуществом в вооружении пользовались на полную катушку. Всё, начиная с телеметрии пулеметной установки и заканчивая действиями бойцов, записывалось. Включая на нашлемные камеры. Чем, кстати сказать, все – до единого – члены мобильных групп и команд катеров были крайне недовольны. Шубин разводил руками – регламент действий жестко устанавливала Москва.

Боялись не луков или стрел – самой главной опасностью, могущей оказаться на вражеском корабле, считались маги.

Предел возможностей носителей сверхъестественного на данный момент толком не знал никто. Разбросанные по миру резидентуры про капитулы колдунов, местную церковь, точнее сказать конгломерат жрецов или, если угодно, священников Великой Девятки и так называемых младших богов, а также высшую аристократию, которая в значительной части пересекалась с магами, достоверной информации предоставляли крупицы. Агентура действующих в государствах резидентур, не повышая стократно риски провала, плавала слишком мелко. У работающих на Хейене шпионов для проникновения в весьма закрытые для посторонних круги просто не было достаточного времени. В настоящий момент практически всю информацию стопроцентной достоверности давали технические средства.

В войне и интригах всех против всех войти в доверие и использовать кого-либо из высших сословий оказалось очень непросто. Чтобы вербовать слабые звенья, требовалось толкаться локтями с другими желающими – при великолепных шансах напороться на провокатора. Иваныч, действовавший под самой надежной для нас личиной – купца, с его слов, на этом и погорел. Нудноватый «Петров» пытался стать своим в обществе под легендой ищущего лучшей доли иностранного дворянина средней руки и спалился куда более позорным образом. Когда мелкие неувязки поведения превысили некую критическую массу, в нем просто заподозрили самозванца. В сословном обществе это грех страшнейший, и быть бы Александру Яковлевичу запоротым кнутом насмерть либо ободранным заживо, если бы взявшие его в оборот стражники не облажались, столкнувшись с куда более зубастой рыбой, чем ожидаемый ими мошенник.

Впрочем, меня эти сложности в данный момент волновали слабо. Все, что меня заботило, это пулемет ПКМН на бортовом шкворне, к которому меня поставили по боевому расчету. В герметичных кранцах каждого из двух пулеметов лежали по три тысячи снаряженных в ленты бронебойно-зажигательных патронов, на кронштейнах вместо штатного ночника стояла четырехкратная оптика. Ночными прицелами пулеметы не обеспечивались, для их применения считалось достаточным катерного прожектора и подсветки прицельной сетки. Чтобы убивать из темноты, катеру было достаточно стабилизированного крупнокалиберного пулемета огневого модуля.

Уничтожение трех кораблей и убийство, возможно, нескольких сотен моряков никого на «Летучем голландце» особо не заботило. Можно было сказать, что все прониклись духом прототипа. Моральная накачка, в том числе с использованием записей художеств жителей архипелага в боевых походах и нисколько не лучших развлечений их жертв с материка, расчеловечивала нашего противника просто на ура. Шансов выжить на том расстоянии от берега, что мы рассчитывали их встретить, ни у кого просто не было. Практически то же самое, что по мишеням пострелять. Никто, включая базу, даже не удивился, что Николай Александрович Волков как первый после бога отказался от помощи.

Волнение на море оценивалось в четыре балла, ветер нашим гостям не благоприятствовал, солнце уже садилось, поэтому Волков решил не торопиться и уничтожить все три корабля с наступлением темноты. Благо они к тому времени должны были лечь в дрейф или, нащупав лотами дно, на якорь, – без радиолокаторов и ночной оптики вблизи берега ночами ходят либо очень самоуверенные моряки, которых иногда обзывают идиотами либо самоубийцами. У нас был низкий и со знанием дела камуфлированный быстроходный катер, не привязанный к направлению ветра, контролирующий обстановку бортовой радиолокатор и средства ночного видения. Подойти к жертвам с тёмной стороны горизонта не представляло никакого труда.