Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

Аспирантура — это симбиоз безмятежности, безалаберности и кропотливого труда

Годы в аспирантуре — самые безмятежные, особенно на втором курсе, когда кандидатские экзамены сданы, а до защиты еще далеко.

В 1984 году в Ленинграде родился наш с Таней первенец Костя. Ему с рождения довелось убедиться в мобилизационной готовности нашей семьи.

Юрфаку ЛГУ необходимо было обеспечить работу студенческого интеротряда. Командиром требовалось поставить аспиранта. Конечно, у всех коренных ленинградцев оказались уважительные причины не ехать — у кого насморк или расстройство желудка, у кого бабушка больна. А тут под рукой — сибирский здоровяк Бабурин, да еще и партийный. Вначале на комитете комсомола под руководством секретаря комитета Димы Козака, потом на партбюро факультета под руководством профессора Даева мне, не слушая возражений, дали поручение возглавить интернациональный студенческий строительный отряд.

— Но у меня со дня на день должен родиться ребенок!

— Ну, не ты же рожаешь!

Костя родился 31 мая, а в конце июня отряд выехал в Левашово. Таня, заявив, что в матери-одиночки не записывалась, поехала со мной. Так с месячным ребенком и отбыли в стройотряд.

Жили в Левашово, работали на строительном объекте в Парголово. Новорожденный Костя работал «будильником». Он будил маму, она — меня, я — остальной отряд. Два раза за сезон Костя проспал, и отряд вышел на работу с опозданием. По праву Косте нужно бы и записи в трудовой книжке начинать с лета 1984 года.

Слава Богу, отряд, в котором трудились и наши ровесники из Чехословакии, отработал безупречно.

В декабре 1986 я успешно защитил кандидатскую диссертацию по истории политических и правовых учений и вернулся к преподаванию в Омске. Социальный статус важен в любом обществе. Он многое предопределяет, и ко многому обязывает. Когда, например, по улице бежит генерал, то в военное время это вызывает панику, а в мирное — смех. И у меня как у кандидата наук повысили не только зарплату, но и общественную нагрузку.

И в советское, и антисоветское время у меня были не простые, если не сказать хуже, отношения с руководством коммунистической партии. Начиная с 1989 года со времени выборов в народные депутаты СССР. Когда Омский обком КПСС возглавлял Е.Д. Похитайло. На заседании бюро обкома принял решение не допустить моего избрания в народные депутаты СССР.

От крамольника — к провозвестнику перемен

Так случилось, что в Омске я стал одним из закоперщиков демократического движения. По моей инициативе в университете стала выходить газета «Колокол-2», стенная газета, которую блестяще издавал мой заместитель как декана юридического факультета Сергей Мельник, а я предоставлял ему неординарные материалы. Например, не публиковавшееся и даже запрещенное до того времени открытое письмо Ф.Ф. Раскольникова Сталину, и подобные ему вещи. Я взял под свое крыло создание и деятельность видео-клуба в университете, где в стиле кафе вечером на нескольких телевизорах сразу показывали западные видеофильмы, начиная с «Греческой смоковницы» и заканчивая «Рокки» или «Рембо».

Директором клуба стал студент Андрей Голушко, позднее — видный омский успешный предприниматель, политический и государственный деятель. После просмотра фильма шло обсуждение студентами и преподавателями — членами клуба — того, что они видели. Исподволь мы формировали самостоятельность мышления студентов, нонконформизм и, конечно же, стремились прививать чувство вкуса студенческой молодежи. Это все было прорывным.

Помню большой скандал, когда по моему приглашению на День славянской письменности и культуры в Омский университет впервые пришел архиепископ Омский и Тюменский Феодосий. В партийных органах достаточно серьезно обсуждали, что представитель-церковник не санкционировано вступил в храм науки. Как такое могло произойти?

В 1987 году я стал одним из создателей в Омске регионального отделения движения «Мемориал».

В общем, считался крамольником и вольнодумцем.

Стоит ли удивляться такой репутации, если в феврале 1988 года на отчетно-выборной партийной конференции Советского района (а я был на ней в составе делегации Омского университета) я, тогда еще молодой заместитель декана, послушав доклад и трафаретные речи, попросил слова и, выйдя на трибуну, начал выступление словами:

— Уважаемые товарищи! Я предлагаю направить от нашей конференции приветствие Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу (шум в зале). А как иначе, если все, что здесь происходит, напоминает именно его времена шаблонами и беспроблемностью выступлений…

После того, как президиум пришел в себя, ох уж и потоптались по мне, особенно начальник райотдела МВД. Впоследствии, кстати, он пошел и в политику, и в фермерство, и везде был успешен. Разбередил-таки я его!

Стоит ли удивляться, что в 1989 году несколько трудовых коллективов Советского района города Омска, причем Омский университет был далеко не первый в их числе, выдвинули меня кандидатом в народные депутаты СССР.

Первым был коллектив профтехучилища № 49, потом был Автодорожный институт, потом только Омский университет и Политехнический институт, затем коллектив машиностроительного конструкторского бюро. Они выдвинули мою кандидатуру в народные депутаты СССР в ожесточенной конкурсной борьбе, даже в борьбе с кандидатами из их коллективов.

Первым моим соратником на выборном поприще стал мой аспирантский друг Александр Бутаков, впоследствии руководитель моей омской приемной, а затем министр Омского правительства и первый вице-губернатор. Среди доверенных лиц, много сделавших для меня в 19881989 годах, в первой моей реальной избирательной кампании, были студенты 4 курса юрфака Герман Греф, Игорь Метельский и их однокурсники, профессор М.С. Гринберг, многие коллеги-преподаватели. Впрочем, помогал весь факультет, даже профессор В.Н. Скобелкин, грустно сказавший, что меня изберут и факультет безвозвратно потеряет декана.

На то чтобы не допустить моего избрания, против меня обком партии выдвинул кандидатуру популярного и уважаемого в городе человека, председателя Омского горисполкома Юрия Яковлевича Глебова. Столкнув наши кандидатуры в ходе предвыборного собрания, где определялись окончательно, по тогдашнему закону, кандидаты для внесения в бюллетень, нас обоих «утопили» и зарегистрировали трех кандидатов, которые и вошли потом в бюллетень для голосования. Причем многие, впоследствии встречавшиеся мне участники этого собрания, особенно представители омских заводов, чистосердечно рассказали, как они договаривались:

— Мы был и все соперники, и договаривались только в одном: можно поддерживать друг друга, можно не поддерживать, но нужно всем быть против Бабурина из университета.

Свое поражение, то, что меня отсеяли на окружном предвыборном собрании, я воспринял, на удивление, без трагедии. Более того, с определенным чувством облегчения. И когда ко мне подошла, чтобы меня успокоить, одна из руководителей собрания, Таисия Григорьевна Зайцева, заворготделом горисполкома, она с удивлением сказала: