Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

На первом Съезде народных депутатов РСФСР мне почти не пришлось идти наперекор какому-то течению.

На Съезде не было течений, были сплошные водовороты.

Сразу сложились два полюса — группа «Коммунисты России» и группа «Демократическая Россия». Я не вступил ни в ту, ни в другую. Уже много позже, осенью 1990 года, мы создадим группу «Россия», когда противостояние «Коммунистов России» и «Демократической России» доведет до того, что поставит под угрозу существование России как таковой. И позиция нашего депутатского объединения была простой: мы будем, обращаясь к коммунистам и антикоммунистам, призывать перестать спорить о капитализме и социализме, потому что во время этого спора происходит уничтожение страны. «По большому счету, недругам нашей страны безразлично, капитализм у нас или социализм. Им не нужна вообще Россия как могучая держава».

Эту линию, пусть пока интуитивно, я пытался нащупать еще на Первом Съезде народных депутатов РСФСР.

Декларация о государственном суверенитете РСФСР и мифы о ней

Разговоров о необходимости принять декларацию о суверенитете уже было достаточно много. Но разговоры к делу не пришьешь. И тогда я внес и распространил на Съезде подписанный всеми нашими омскими депутатами проект закона РСФСР о государственном суверенитете. Ко мне, помнится, подошел тогда Олег Румянцев и возмущенно сказал:

— Ну ты чего? Вот мы сейчас готовим проект декларации…

Я говорю:

— Ну, и готовьте. Подготовите и распространите. Я что, против?

Один из экспертов, очень уважаемый мною профессор Борис Страшун, критикуя мой проект, сказал при встрече:

— Сергей Николаевич, Вы не правы. Вы в своем законе предлагаете регламентировать права Российской Федерации, а все остальное оставить за Советским Союзом. Нужно наоборот, регламентировать то, что мы даем Советскому Союзу, а все забрать в Российскую Федерацию.

Я возразил: мой проект отражает мое видение ситуации, но я за то, чтобы мы коллективно выработали предложения, что делать.

По большому счету, когда я на первом Съезде вновь шел наперекор официальной партийной позиции, это было вызвано еще и тем, что в руководящей партийной линии я уже разочаровался — разочаровался в позиции высшего партийного руководства во главе с Горбачевым. Я не видел результативности в их работе в регионах, в союзных республиках, вообще в стране. Было много слов и не было результатов.

Именно поэтому свое выступление на Съезде я посвятил борьбе с административно-бюрократической системой:

— Что объединяет всех народных депутатов, находящихся в этом зале? Наверное, одно желание — чтобы все народы Российской Федерации, каждый ее житель стали жить хорошо. Но препятствием тому является сформировавшаяся даже не за десятилетия, а за столетия административно-бюрократическая система. Мы иногда расходимся только в способах, как нам избавиться от этого наследия прошлого.

И сегодня я уверен в правоте предлагавшегося тогда лечения. С трибуны Съезда я заявил:

— Последние годы показали, что единственный шанс вывести страну из кризиса — это обеспечить реальный суверенитет союзных республик. Ведь когда после 1985 года система почувствовала опасность, растерялась, мы потеряли время. И, к сожалению, сегодня этот умирающий дракон, как во многих восточных сказках, может нанести хвостом удар (и смертельный удар) по уже, казалось бы, торжествующему победителю. Под этим хвостом я понимаю высшие органы государственной власти Союза ССР.

Зал аплодисментами приветствовал эти мои слова. Боюсь, аплодировали не те и не тому. Радикальным демократам понравился мой выпад против Центра, в то время как я имел в виду союзные органы власти конкретного исторического периода, безоговорочно проводящие разрушительную политику Президента СССР Горбачева. М.С. Горбачев в течение нескольких лет привел Союзный Центр к системной политической импотенции, а страну призывали по-прежнему ждать от этого Центра потомства.

Решительно я призвал разграничить полномочия РСФСР и Союза ССР, чтобы и сохранить Союз, и укрепить суверенитет РСФСР, и без того уже закрепленный в действовавшей Конституции РСФСР 1978 года. Но, излагая подходы к этому вопросу группы сибирских депутатов, от имени которых я уже распространил на Съезде проект декларации (закона) о суверенитете, подчеркнул:

— Мы предлагаем, чтобы в декларации, которую, надеемся, примет Первый Съезд народных депутатов РСФСР, был приведен перечень исключительных полномочий республики. Это нужно для того, чтобы никто — ни правительство, ни Верховный Совет, ни другие высшие органы государственной власти СССР — не смог решать за нас наши проблемы. Они (правительство, Верховный Совет СССР и так далее) должны обладать делегированным законодательством, что следует четко записать в декларации. В частности, необходимо указать, что Союзный договор, который будет подписывать делегация народных депутатов РСФСР, уполномоченная на то или нами, то есть Съездом, или Верховным Советом, должен быть ратифицирован Съездом народных депутатов РСФСР, а также высшими органами государственной власти союзных республик.

Эта мысль в 1990 году стала общепринятой, жаль, что в декабре 1991 года мне не удалось убедить депутатское большинство выполнить это требование Конституции. И я сформулировал в своем первом официальном выступлении норму, которая могла бы сохранить СССР, но которая нашла свое отражение лишь в российской Конституции 1993 года:

— Мы должны ратифицировать все изменения Конституции СССР, потому что время дарования милостей республикам должно уйти в прошлое. Сегодня судьба будущего решается именно на уровне союзных республик.

Увы! Перечитывая сегодня мое тогдашнее выступление, я горжусь его правовым предвидением многих проблем и огорчаюсь наивностью части антибюрократической. Бюрократизм гнездился не в союзных органах власти, как полагали романтики вроде меня, а в самих принципах организации власти. Именно поэтому с разрушением СССР бюрократизм перекочевал на уровень Российской Федерации и ниже.

Возможно, именно по причине моих инициатив меня определили в группу по разработке проекта декларации о государственном суверенитете, когда проект был включен в повестку дня.

Битва вокруг включения этого вопроса в повестку дня разгорелась нешуточная, как и битва вокруг кандидатуры Председателя Верховного Совета. Все это затянулось на недели. Когда шел вопрос о кандидатуре Председателя Верховного Совета, как и все остальные члены КПСС — народные депутаты, я был приглашен на встречу с генеральным секретарем ЦК КПСС, Президентом СССР М.С. Горбачевым. Она проходила в зале пленумов — в одном из залов заседаний на Старой площади, где-то под землей, я там был первый и последний раз. И когда Горбачев предложил высказываться, кто какие кандидатуры видит, я пытался записывать, слушать, учиться. После нескольких дежурных выступлений, которые, чувствовалось, были подготовлены заранее, так и осталось непонятным: действительно такой являлась их позиция или это было поручено им сказать, а также выдвинуть кандидатуру краснодарского партийного руководителя Ивана Кузьмича Полозкова.