Сделка с мажором - Таня Совина

Взгляд Егора остается таким же колючим, хотя он растягивает губы в приветливой улыбке.

— А я тебя везде ищу, — девушка легко целует парня, и он кладет руку ей на талию.

Девушка кажется милой, но когда серые глаза сосредотачиваются на мне, режут как сталь.

— Я Маша Рулинская — дизайнер, — она протягивает мне руку с фальшиво-милой улыбкой и обдает запахом очень резкого горького парфюма, который забивает нос и вызывает желание чихать.

Странное сочетание.

— Полина, — пожимаю ее руку, — пришла поддержать подругу, которая меня уже заждалась. Извините.

Хватаю шампанское, тарелку с фруктами и сбегаю от этой парочки. Их взгляды напрягают, особенно Машины. Она словно надела маску милой девочки и скрывается за ней.

Но не зря говорят глаза — это зеркало души. Еще не придумали таких линз, которые скрыли бы сущность человека. А еще меня напрягает аромат.

У меня есть теория. Возможно, это моя выдумка, не имеющая под собой каких-либо подтверждений. Но мне кажется, что туалетная вода неким образом отражает характер.

Ирка яркая, веселая, беззаботная, немного наивная, но в то же время ответственная, верная, всегда готова помочь. И она любит сладкие цветочные запахи с примесью фруктов.

Я же много лет не изменяю сладковатому цветочно-древесному аромату.

А горечь, что до сих пор раздражает слизистую, подошла бы больше Лизке. Наша соседка очень любит подставлять, бить исподтишка. Ничего не говорит в глаза.

Встряхиваю головой, отгоняя ненужные мысли.

Все больше убеждаюсь, что нужно приложить все силы и держаться от мажоров подальше.

Гонять официанток в баре сложнее. К концу смены они начинают ныть и могут огрызнуться и на меня, и на гостей. Если бы они вели себя так в клубе, уже потеряли бы работу.

Меня они не любят, считают, что, работая наверху, я получаю больше привилегий. Ага, в виде синяков на жопе.

Но я им немного завидую. Если бы Жаннка по пьяни не позвала работать сразу в клуб, то я прошла бы стандартный путь по карьерной лестницы. Поработала в баре, если бы руководство меня отметило, повысили до клуба. И уже потом рассказали о третьих ВИПах.

Здесь нет формы, кроме рубашки с логотипом бара. Работать можно в балетках или в кроссовках. А еще зарплата меньше и чаевых мало.

* * *

Возвращаясь в общагу, мечтаю только о постели. Но меня ждет облом вселенского масштаба.

— Ир, что происходит?

На обеих кроватях лежит какая-то одежда. Кажется, подруга выпотрошила свой шкаф.

— Рулинская на радостях и пьяную голову расщедрилась и после вечеринки подарила нам свою коллекцию. Мне досталось больше всех, — Ирка весело подмигивает, — потому что остальные уехали с вечеринки раньше.

— Рада за тебя, — говорю устало, садясь на стул, — но я спать хочу.

— Сделай чай, — подруга будто не слышит, — я еще сладостей принесла. И часть одежды твоя.

— Мне не надо, — возражаю, щелкая кнопку чайника.

— А я не спрашиваю, — Ирка поднимает за бретельки шелковый бордовый топ, прикладывает на себя и кладет на мою кровать. — Не возьмешь ты, придется ходить по общаге и раздавать. Многое мне не подходит ни по размеру, ни по фасону.

— Похоже на подачку, — бурчу я, кидая чайные пакетики в кружку.

— Блядь, Полина, — рявкает Ира, раздраженно блестя глазами, — это халявный шмот, который я хочу отдать подруге. Или, по-твоему, я поберушка, которая готова собирать все подряд?

— Конечно, нет! Прости. Но ты работала, и тебя отблагодарили. А я что?

— Ты моя лучшая подруга. Сегодня повезло мне, и я хочу поделиться. Завтра повезет тебе и, уверена, ты поступишь так же, — она упирает руки в бока. — Повторю, на возьмешь ты, раздам общаге.

Я встаю и обнимаю разбушевавшуюся блондинку.

— Слишком серьезный спор для шести утра. Что ты для меня отложила?

Ирка взвизгивает и с энтузиазмом начинает показывать.

* * *

С огромной суммой в рюкзаке я чувствую себя неврастеничкой. Даже Ирка заметила мою дерганность, хотя я ничего ей не рассказывала.

К сожалению, по понедельникам у нас две пары в потоковой аудитории с часа дня. Я никак не окажусь в корпусе, где учится Шувалов. И закончил он уже, наверное. Старшие курсы учатся с утра.

С технической механики нас отпускают немного раньше, и Ирка предлагает сходить в столовку выпить кофе. В коридорах пусто, я, немного помявшись, решаюсь на неловкий разговор.

— Ир, у тебя взаймы не будет.

— Много?

— Много. Мне на курсы не хватает почти двадцать тысяч.

— Мне за показ в пятницу заплатят. Смогу дать.

— Завтра последний день.

Мысль придушить свою гордость и оставить деньги Шувалова кажется все заманчивее. Пока я не замечаю его в конце коридора. Он над чем-то весело смеется, пропуская друзей в аудиторию.

Все-таки Ден очень красивый, а когда вот так смеется еще и милый.

— Ир, займи нам места, я сейчас подойду. Я потом все объясню.

Подруга сворачивает к столовой, а я быстрым шагом подхожу к аудитории. Прислушиваюсь, не идет ли там лекция, но кроме смеха парней ничего не слышу.

Вытираю о джинсы ладони, вспотевшие из-за страха, и поворачиваю ручку. Смех тут же прекращается.

Сосредотачиваюсь только на Денисе, и иду к нему на подгибающихся ногах.

— Вот, — протягиваю пачку денег.

Он смотрит на мою руку, но забирать не спешит.

— И зачем они мне?

От неловкости ситуации хочется провалиться сквозь землю. И взгляды парней усугубляют ситуацию. Максу весело, я для него забавная зверушка. Егор смотрит как на тупицу. Ден злится.

— Мне тоже не нужны.

— Мусорка там.

Ден кивает на дверь и отворачивается к своим друзьям, давая понять, что разговор окончен. Но раз уж я приперлась, выставила себя идиоткой, то так просто не сдамся. Дергаю Шувалова за руку и впихиваю ему деньги.

— Мне не нужны подачки. Ясно?

— Ладно, — на удивление быстро соглашается Ден.

Я облегченно выдыхаю. Наконец, мне удалось донести до мистера Упрямство хоть одну свою позицию.

Но вдруг Денис делает несколько широких шагов и открывает настежь окно.

— Даю штуку, что попаду в мусорный бак, — обращается к своим друзьям.

Егор никак не реагирует, безразлично наблюдая, а Макс подходит ближе к Дену.

— Дам пять, если попадешь в того придурка.