Когда утонет черепаха - Слава Сэ

Капитан с удовольствием изложил свою версию дознавателю.

– Поняв, что намечается провокация, я обратился за помощью в соответствующее подразделение.

– Почему не обратились в бюро по предотвращению коррупции?

– Ну, откуда ж мне было знать, что намечается взятка. Думал, вдруг убивать будут.

– Есть за что? – сощурился дознаватель.

– А кто ж их знает. У них фантазия прекрасно работает. Хотя до вас им далеко, конечно.

У Хельги от гнева темнело в глазах. Только законченный негодяй мог так ловко выкрутиться. Всё было рассчитано. В Бюро служил сокурсник, бывший поклонник. Вместе они написали просьбу проверить капитана Ларсена. Дескать, есть признаки нечистоплотности. После позора, пережитого работниками Бюро, заговорщикам устроили выволочку. Потому что Ларсен – гордость полиции. Нашли кого подозревать. Почему гордость – так никто и не сказал. Хельга считала, кроме числа соблазнённых, никаких других заслуг у Ларсена быть не может.

Капитан меж тем пожаловался на Хельгу. Устно. Просил не наказывать, только поговорить. Сказал, проходу не даёт. Почти домогается. Девушке пришлось месяц посещать психолога. И в личном деле Хельги появилась запись «склонность к образованию сверхценных идей». Психолог сказала, не уберёт запись, пока девушка не прекратит свою разрушительную деятельность. От себя же тихо добавила, что понимает Хельгу. Капитан многим нравится. Но страсти надо уметь смирять.

Не иначе как для полного унижения Хельгу вызвал и сам Ларсен. К себе в кабинет. Девушка явилась, влепила пощёчину и вышла, ничего не объяснив. Капитан остался очень доволен этой оплеухой. Радостно, даже с какой-то нежностью он потирал щёку и хихикал до самого вечера. Его расстроило бы равнодушие, но до такого Хельга не додумалась.

Поняв, что мир настроен против правды и помощи не будет, Хельга решила действовать сама. В академии её хвалили. Она умная, цепкая как бульдог, настоящий следователь. А если захочет, то очарует хоть бетонный столб. Подозрительные факты собирались без труда. Например, Том не интересовался своей зарплатой. Пил при этом дорогие напитки, жил в роскошной квартире. Его навещали бизнесмены в спортивных штанах и с золотыми цепями. Хельга за один такой костюм давала бы от трёх до семи без права апелляции. Ещё капитан Ларсен садился за руль нетрезвым. Дорожная полиция возила его домой, грозила пальцем – и все.

Было ясно, это гнойная язва на чистом теле полиции. Но ни документов, ни свидетельств не нашлось. К тому же из личного дела капитана были удалены материалы за все годы, когда страна воевала с бандитами.

Уровень допуска к засекреченным данным зависел от должности сотрудника и приказов начальства. Но сами допуски выписывал отдел кадров. Во имя добра и процветания Хельга пошла на преступление. Подделав пропуск, она проникла в ту часть архива, куда даже мыши боятся заходить. Она нашла историю знаменитой ГПП. Узнала страшные вещи. Захваты заложников, допросы с применением спецсредств и даже расправы без суда. И заправлял этой, по сути, бандой, капитан Том Ларсен. Дело своё он сделал, но как!

История Группы Профилактики Правонарушений читалась как роман. Сражение в Липовке, связь с Исааком Зайцем, создание агентурной сети и кульминация – штурм санатория «Море». Всё, о чём Хельга боялась мечтать, капитан пережил наяву. И этот великий негодяй ходил по управлению как ни в чём не бывало, пряча под пиджаком свои чёрные крылья.

На следующий день Хельгу вызвал генерал Лаас. Велел садиться. Цвет лица у генерала был темней обычного.

– Что ты делала в архиве?

– Искала материалы на Ларсена.

– Ну и?

– Он преступник.

– А ты?

– Как ты можешь сравнивать! Я лишь прочла его дело. А он людей убивал!

Генерал Лаас покряхтел.

– Ларсен выполнял приказ.

– Чей?

Генерал показал глазами на люстру. И продолжил.

– Он неприкасаемый. А твой поступок… Вот бланк, пиши заявление.

– О чём?

– Ты увольняешься по семейным обстоятельствам.

– Папа!

– Это лучшее, что я смог выторговать.

– Папа! Это нечестно!

– Есть альтернатива. Меня увольняют с понижением, тебя судят за попытку разглашения и угрозу национальной безопасности.

– Да кто судит-то?! – взвизгнула Хельга. Генерал снова показал на люстру.

– Нас спасло только то, что они тоже не хотят шума.

Генерал положил руку на плечо дочери.

– Ты поняла меня?

Хельга молчала.

– Ты поняла меня?

– Я заполню бланк у себя. В отделе. Всё равно вещи собирать.

…Она не пошла в отдел кадров. Она пришла к капитану. Шипела на него. Говорила, что не сдастся. Рано или поздно правда выплывет. И тогда ему конец. А он спокойно так:

– Вам сейчас сделать кофе, или вы ещё поорёте? Лучше же, если кофе горячий…

И тогда Хельга бросилась на Тома с кулаками. Её учили драться в академии. При удаче она могла бы даже нос кому-нибудь сломать. Но капитан оказался вёртким. Он мгновенно обездвижил нападавшую и прижал к столу. По ощущениям, пальцы его были выкованы из стали. Лишь чуть усилив сжатие, он бы перерезал ей запястье.

Хельга извернулась и плюнула. Попала ему на щёку. Он наклонился и вытер лицо о её блузку, где-то в районе лопаток.

– Сволочь!

– Дура!

– Гад!

– Истеричка!

– Убью тебя!

– Люблю тебя!

– Пусти!

– Успокойся, тогда отпущу. Слушай, какая ты костистая на ощупь!

Хельга билась сначала как львица, потом как птица, потом как рыбка. Наконец обессилела и заревела. А этот бездушный, бесчувственный упырь утешал и гладил её по голове.

Выходить в коридор с унизительно красными глазами невозможно. Пришлось долго сидеть с ним в кабинете, глотать кофе с коньяком. Поскольку спешить некуда и вообще теперь идти некуда, согласилась с ним поужинать. Теперь уже всё равно.

В ресторане капитана знали. Принесли такой Савиньон Бланк, что пришлось задержаться. Этот порочный человек жил приятной жизнью. К ночи Хельга решила, раз мир не хочет становиться лучше, незачем и стараться. Даже наоборот, Хельга тоже погрязнет в пороке. И пусть всем будет хуже. Или лучше. Некоторые вина странным образом разрушают в женщине логику, но усиливают решимость.

Ларсен сказал, что не надо было ходить в архив. Спросила бы, он сам бы всё рассказал. Месяц они ходили по паркам, как старшеклассники. Проводы до дома с целомудренным поцелуем руки на прощанье, цветочки при встрече, кафе-мороженое, опять парки, улыбки, пять звонков в день, долгие взгляды. Вот и всё, что позволяли себе эти взрослые люди.