Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

15 штук. Че дорого, я вообще за 25 делала! Зато с реабилитацией.

Маге 17, она делала аборт год назад. Ее молодой человек уходил в армию, когда обнаружилось, что Мага беременна.

— Он мне денег вот так положил и говорит: «Решишься — иди». Я подумала. Кто бы меня забирал из роддома? Мама у меня очень хорошая, но она тоже сказала: «Сидеть с мелким не буду».

Разговор происходит на балконе третьего этажа ХЗБ — ховринской заброшенной больницы. Три бетонных корпуса, медленно уходящих под землю. За нашими спинами гогочет разношерстная компания — полтора десятка человек от 10 до 30 лет. Резиденты ХЗБ, «сталкеры», «диггеры», «смертники», «охранники», «призраки»…

Гигантский больничный комплекс на 1300 мест (для сравнения — в НИИ Склифосовского 922 стационарных койки) был начат в 80-м году, но уже в 85-м строительство было прекращено. По одной из версий, кончилось финансирование, по другой — выступили грунтовые воды, разлилась речка Лихоборка, забранная в трубу под зданием. На момент прекращения строительства три десятиэтажных корпуса, расходящиеся звездой, уже были отстроены, окна застеклены, палаты отделаны и даже завезены койки. Оставалось поставить лифты и перила. Недострой охранялся до начала 90-х. Потом охрану сняли — и следующие годы ХЗБ стал строительным ларьком для местных жителей. Вынесли действительно все.

Затем был долгий имущественный спор между федеральным государственным унитарным предприятием «ВПК-Технотэкс» и департаментом имущества Москвы. Выиграла Москва. В 2004 году вышло распоряжение правительства Москвы — о возобновлении работ. Тендер выиграл «Медстройинвест», но «реконструкция» так и не началась. После 20 лет воздействия стихии и аборигенов реконструировать стало нечего.

Сейчас ХЗБ уходит под землю. Нижние этажи затоплены водой, у дна никогда не тает лед. Лестницы без перил, неогороженные лифтовые шахты, дыры в полу. На полу — вековая пыль, битая щебенка и пеноблоки — куски цемента. Сквозь перекрытия капает вода. На стенах — бесконечные граффити, настоящее коллективное бессознательное: «Патриоты уроды», «Ave Satan», «Строгино рулит», признания в любви, стихи, мат, имена. Пока государство перекладывало недострой из кармана в карман, он оказался заселенным теми, кому не оказалось места снаружи.

На 3-м этаже набилась плотная компания. Человек 15 стоят на каменном балкончике, сидят на перилах, свесив ноги вниз. В центре балкона — «стол», сооруженный из кирпичей и досок, завален сумками. Еще один стол, настоящий, стоит у стены. На нем уселись парочки.

По рукам ходят две полторашки ВД — «Виноградного дня», алкогольной газировки.

Большинству собравшихся нет и 15. Знают здание как свои пять пальцев, умеют уходить по темным коридорам от ментов и разводить на деньги туристов. Собственно, балкон третьего этажа для посиделок выбран не случайно — отсюда прекрасно просматривается «вход» — дыра в заборе с колючей проволокой, окружающей здание.

В дыру тянет готов, впечатлившихся школьников, сталкеров, студенток, пейнтболистов. Проход в здание стоит 150 рублей с носа. В стоимость входит «экскурсия» — дети проводят группы по зданию, втирая местные легенды. Представляются «замохраны». Саму «охрану» сейчас представляет Мага, но она не спешит ловить туристов: «Раньше было прикольно бегать, здание слушать, людей выслушивать. А теперь мне самой деньги приносят». Деньги охране отдавать обязательно — «все равно бухло общее». Чуть позже должны подойти другие представители охраны: Крысолов, Алекс Уголовный Розыск, бугай Жека.

На самом деле никакой охраны в здании нет. ЧОП ставили в 90-х, потом — в 2007-м, когда очередной парень упал в шахту. С той охраной у Маги и других резидентов возникло полное взаимопонимание — делали бизнес вместе. Потом ЧОП с объекта убрали, а резиденты остались и продолжили свои дела.

Чтобы не было претензий, «охрана» делится денежкой с оперативниками ОВД «Ховрино». Оперативники периодически забирают школьников, которые тусят тут же. Охранники их не гонят, с неохотой, но делятся выпивкой и сигаретами, разрешают проводить экскурсии. Но в случае набега ментов каждый сам за себя. Здесь вообще каждый сам за себя.

— 1,26 промилле нашли у Джампера, 0,9 — у Пси ха, — рассказывает Катя.

Джампер — девочка с ярко-красными волосами — морщится. Ей 14, но она все еще в 7-м классе. После того как ее выловили в ХЗБ и поставили на учет в детскую комнату милиции, школа оставила ее на второй год.

— Вообще, когда видишь мента, нужно орать: «Дракон!» — говорит Псих. — Он обернется, а ты убежишь.

— Ну забрали нас с Катькой, положили в больницу, — продолжает Джампер. — Катьку на четвертые сутки родаки забрали, меня на пятые. Но до этого я им расхерачила все отделение!

— Когда это было-то?

— Ну, когда Женьке насяку сделали.

Насякой ребята называют изнасилование.

Мальчишки метают ножи. Ножи здесь есть у каждого. Чаще всего это трофеи — отобранные у незадачливых экскурсантов.

Катя и Псих месят друг друга кулаками, не прекращая обниматься. Наконец уходят «на четвертый этаж». Продолжается обсуждение Катиного положения.

— Бухает же она на что-то, сигареты, — говорит Мага. — Пусть 100, пусть 150 рублей, но все-таки. Да я бы ей одолжила денег, если бы она попросила. Пусть прибыль от экскурсий идет ей.

— Листовки бы расклеивала, — вторит Джампер.

— Я в «Ростиксе» с 12 лет работал, — встревает Слем.

— Ну ты вообще у нас звезда, Шахтер. «Шахтером» Слема прозвали за огромные тоннели в ушах — 2,5 и 3 сантиметра соответственно. Но боевое прозвище Слем ему нравится куда больше.

Брат Слема — мастер спорта по боксу, воевал в Чечне. Старшего брата Слем очень уважает.

— Вот в первом классе я принес двойку, он мне — отжимайся. Сначала по десять раз, потом — по сто раз. Устал отжиматься — приседай. Устал приседать — отжимайся. Сгущенкой кормил, чтобы мышцы росли. До пятого класса меня все пиздили, потом я всех стал.

Учиться Слем так и не начал. Зато КМС по кикбоксингу. Но травма плеча, 2 года без занятий — и Слем попал в ХЗБ.

Его история похожа на многие. Неискалеченных тут нет.

С братом Слем общается до сих пор. С мамой — нет, «она на меня орет, а я этого не люблю».

— Я тут легенда! — орет Слем. — Скажи, Джампер?

— Он тут легенда, — говорит Джампер очень се рьезно.

— Кто за Слема встанет? Джампер?

— Весь ХЗБ.

— В-о-о-от. Ты слышала? Слышала? Потому что я легенда! Легенда! Любого!

В качестве примера «отличного удара» Слем рассказывает, как ударил свою девушку из Твери.

— Полхлебала опухло, капилляры полопались… И с одного удара! Кстати, давно к ней не ездил, обижается, наверное.

— Патологоанатом — единственный врач, который не убивает, — говорит Шаман внимающим детям.

Шаману за 30. Опухшее красное