Новая Королева - А. Г. Говард

– Я согласен.

– Правильно, – произнесла Паутинка, встала и протянула обе руки.

Джеб, слабый и словно окоченевший, подошел и обнял ее. Она крепко ухватилась за него, вылетела вместе с ним из клетки и приземлилась на пол.

– Смертный согласился спасти ваше королевство. – Паутинка как будто швырнула этими словами в Лорину. – Отнеситесь с уважением к его смелости.

Лорина между тем сумела расковать мужа. Теперь она сидела у него на плече и обмахивалась крылом. Широко раскрыв глаза, она молча кивнула – и это была самая ценная награда, какую она могла предложить. Додо опустился на колени перед Джебом, напоминая огромный, покрытый перьями мешок.

– Мы навечно твои должники, юноша. Что мы можем сделать, чтобы помочь тебе?

Паутинка указала в дальний угол темницы, где стояла кровать, накрытая грубым одеялом, свисавшим до полу.

– Принесите то, что лежит под этой кроватью.

Джеб наблюдал за ними, полный сомнения и страха. Додо между тем принес коробку-бормоглот.

Лорина разинула рот:

– Морфей спрятал Королеву Слоновой Кости здесь?

Паутинка кивнула:

– По совету Кроллика. Он сказал, что это единственное место в замке, где никто не будет ее искать.

Попросив Чарли открыть крышку и подтащить камень, чтобы они могли встать на него и заглянуть внутрь, Паутинка велела странной чете отойти в дальний угол.

Джеб погладил белые бархатные розы на боках коробки, как зачарованный глядя на прекрасное лицо Королевы Слоновой Кости, которое всплыло на поверхность.

Ее неподвижные, остекленевшие глаза покосились в сторону Паутинки и вновь обратились к Джебу – полные осторожности и любопытства. Он содрогнулся при мысли о том, чтобы занять место Королевы.

Это правда было необходимо?

Джеб почувствовал, что Паутинка наблюдает за ним.

– Я в последний раз хочу спросить, уверен ли ты, – сказала она. – Поскольку ты сам пожелаешь оказаться внутри и скрепишь это решение своей кровью, бормоглот не выпустит тебя обратно. Никто не сможет тебе помочь. Ты проведешь там вечность вместо Королевы Слоновой Кости – женщины, с которой ты даже не знаком.

Джеб сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле.

– Нет. Я делаю это ради Эл.

Паутинка ласково улыбнулась.

– Один раз я видела в твоем сне страх, что ты недостаточно хорош для нее. Но после такой жертвы никто и никогда не усомнится в том, чего ты стоишь как мужчина. И в силе твоей любви.

Она поцеловала Джеба в щеку, оставив теплоту, которая проникла в его сердце и растопила оставшийся там маленький островок ледяного ужаса.

Паутинка протянула Джебу кисть и отошла в сторону.

– А теперь используй силу, которой владеешь только ты. Раскрась розы собственной кровью.

Джеба охватила дурнота. Он что-то пробормотал… бессмысленные, полные страха, мучительные слова, которые, как он знал, станут последними.

А потом излил весь гнев, ужас и тоску по будущему, которого ему предстояло лишиться, в движениях кисти. Он раскрашивал алым цветом снежно-белые розы, одну за другой, пока сам не затерялся среди теней и не соединился со своим творением.

Картинка исказилась и расплылась; Морфей покинул воспоминания Джебедии и вернулся на кушетку. В комнате висела давящая темнота, однако он не спешил включать свет. Угольно-черный мрак, казалось, соответствовал мрачным мыслям Морфея.

Он провел пальцем по бедру, следуя узору полосатой ткани и разглаживая морщинки.

Почему он чувствовал себя настолько выбитым из колеи? Он выяснил именно то, что хотел. Слабости Джебедии лежали перед ним, как на блюдечке: гнев, который легко было вызвать и превратить в орудие манипуляции, чувство собственной никчемности, взращенное жестоким и вечно недовольным отцом, ревность, которая заставляла Джебедию бездумно бросаться на защиту Алиссы – даже ценой собственной жизни.

Впрочем, Морфей не ожидал увидеть, как они с этим парнем на самом деле похожи. Демоны из мучительного прошлого Джебедии напоминали его собственных. Морфей часто ловил себя на том, что завидует людям… он-то не знал родительской ласки. Ему был прекрасно знаком и страх никогда не завоевать чужого доверия и привязанности. Так уж он жил.

Хотя в прошлом Морфей не считал это недостатком. Ему нравилось быть одиночкой, полагающимся лишь на самого себя. Временами, конечно, он давал волю тщеславию – если его устраивало то, что он оказывался в центре внимания. Но привязанность и доверие… во всем этом он просто не нуждался.

Пока не появилась Алисса. Когда она решила его игнорировать, Морфей чуть с ума не сошел… он чувствовал себя глупым и неумелым.

И вот, побывав в шкуре Джебедии, Морфей узнал больше, чем хотел, о том, что представляла собой человеческая половина души Алиссы. Хотя другая половина обладала крыльями и могла подняться над тривиальными проблемами смертных, человеческая натура, прикованная к земле, мечтала, как и все люди, об уверенности и надежности.

Лично увидев смелость, ум и верность Джебедии, Морфей уже не сомневался, что смертный предложил Алиссе именно это: заботу и привязанность, которые могли предохранить ее от слишком жесткого падения.

Неудивительно, что Алисса была так увлечена им. Неудивительно, что Джебедия держал ее в плену. Черт возьми, сам Морфей подпал под обаяние высоких достоинств, которых не ожидал от существа со столь изломанной душой. Ему захотелось отступить и позволить Джебедии порадоваться. Многие, наверное, сказали бы, что Джебедия заслужил это – ведь он был готов пожертвовать жизнью, памятью и будущим ради Алиссы.

Морфей зарычал и подался вперед, стиснув кулаки и пытаясь сбросить с груди непривычную тяжесть. Ведь Джебедия не всегда будет рядом. Он смертный. Однажды он наконец умрет от старости, и Алисса вновь станет легкой добычей.

Легкой добычей.

Морфей стиснул зубы. Ничего легкого в любви нет. И это не охота, а война. И, как на любом поле боя, здесь не было места жалости и состраданию.

Жук-кондуктор не ошибся. Человеческие эмоции непредсказуемы и слишком сильны. Они проникли в голову Морфея и ослабили его решимость.

Упершись локтями в колени, он разжал кулаки и не увидел в темноте даже очертаний ладоней. Морфей заставил магию собраться на кончиках пальцев в виде светящихся шариков размером с горошину и разослал их во все углы. За ними тянулись синие нити, похожие на статическое электричество. Шарики вскарабкались по стенам и слились в женский силуэт. Свет гипнотически пульсировал.

Когда Морфей представлял Джебедию рядом с Алиссой – как он обучает ее любви, как укрощает непокорный дух глупыми человеческими условностями, – от зависти у него перехватывало горло.