Последний роман Владимира Высоцкого - Юрий Сушко

Ее избранник – выпускник Московской консерватории – был вокалистом филармонии и одновременно студентом технологического института. С началом Первой мировой он решил, что его место на фронте. Ведь он же был одним из первых в России авиаторов и мечтал стать военным летчиком. Но единственный сын вдовы не мог быть призван в действующую армию. Владимира это не остановило. Он добрался до Парижа и вступил волонтером во французский военно-воздушный флот. Достойно сражался, был ранен, награжден воинским крестом.

После войны Владимир Васильевич посвятил себя сцене. Пел в оперных театрах Парижа, Монте-Карло, Латинской Америки. Во время гастролей в Белграде влюбился в русскую танцовщицу и увез ее во Францию. В счастливом браке у супругов рождались только девочки, имена которых со временем стали известны всему миру – Одиль Версуа (Таня), Элен Валье (Елена) и Ольга Варен (Милиция). Когда на свет появилась Марина, в метрике записали – Dе Poliakoff-Baidaroff Mаrina Каtrin. Она была поздним ребенком – отцу было уже за пятьдесят, маме – за сорок…

«Я не проснулась однажды утром с решением, что буду актрисой! – говорила Марина. – И не выбрала эту профессию случайно – меня к ней сознательно готовили… Еще ребенком работала на радио и в дубляже. Меня это очень развлекало, но я еще и гордилась тем, что зарабатывала деньги… Мне никогда не приходило в голову, что я могла бы заниматься чем-то другим… Наш дом всегда был полон людей из артистической среды…»

Впервые она вышла на сцену… в два с половиной года. Родители, заметив, что она наизусть знает песни и танцы, которые исполняла старшая дочь, решили дать шанс и Марине.

Благодаря бабушке в доме говорили только по-русски. До шести лет Марина вообще не знала ни слова по-французски. Бабушка учила внучек русским песням, сказкам, стихам, воспитывала на русской классической литературе, водила девочек в православную церковь.

В девять лет Марину приняли в хореографическую школу при парижской опере. Спустя год вместе с сестрой Таней-Одиль она впервые появляется на съемках фильма «Летняя гроза». А в 14 уже заключает контракт с известной итальянской кинокомпанией «Чинечитта», переезжает в Рим и снимается еще в трех картинах. О своих «римских каникулах» Марина откровенничала: «Целыми днями я бродила улицами Рима… босиком, с распущенными волосами, в брюках и расстегнутой блузке, без бюстгальтера. Чувствовала себя богиней, привлекающей всеобщее внимание…»

Именно там начались ее романтические приключения: «Я познакомилась с Марлоном Брандо… Мы гуляли, выпивали в маленьких кафе, танцевали на улице и обнимались на улице до трех часов утра… Потом он пропал. Я перестала есть и хотела умереть. Я очень страдала. Вернулась во Францию…» Уже в 15 лет она смогла себе позволить купить дом с усадьбой в парижском пригороде Мэзон-Лаффит.

Встреча со знаменитым актером и режиссером Робером Оссейном перевернула ее жизнь. Оссейн – он же Роберт Гуссейнов – был сыном иранца и русской матери, которые сбежали в Европу после революции. Робер пригласил Марину сниматься в его картине «Негодяи отправляются в ад». Затем они вместе играли в фильме «Преступление и наказание». И скоро Марина вышла за него замуж.

В 1957 году Марина вместе с Оссейном впервые посещает таинственную страну Россию, в которой появились на свет их родители. Успех Марины был необычаен. Пока она посещала премьеры, приемы, пресс-конференции, Робер в тоске сидел в гостиничном номере.

И брак распался. Причины разрыва были, конечно, не только в ревности Оссейна к суперпопулярности супруги. «У меня были надежды иметь шестерых детей, организовать свой театр, – объясняла Марина. – А он стремился только делать кино. Детей иметь не хотел… Просто мы были очень молодые… И после пяти лет совместной жизни разошлись».

Оссейн же объясняет расставание причинами более прозаичными: «Огромное гнездо Поляковых в Мэзон-Лаффит… вечно полное людьми, шумом и застольем… Как в забытой русской сказке, слезы перемежались радостью, праздник – ностальгией… Но был ли этот уютный дом с властной, волевой тещей моим? Было ли в нем место для меня? Едва я спрашивал Марину: «Ты меня любишь?» – не дослушав моего вопроса, она на сто ладов повторяла: «Да, да, да!» Когда я почувствовал, что играю роль любящего главы семьи, которой у меня нет, я решил прервать этот спектакль, как неудачно поставленный самой жизнью».

Она родила ему, «соблазнителю лолит», двух сыновей, Игоря и Пьера. Следующий – Владимир – появился уже от второго мужа Марины летчика Жан-Клода Бруйе, совладельца авиакомпании в Габоне. Она уверяла, что Бруйе был «настоящий такой мужик. Авантюрьер… Гасконец к тому же… Он сотни людей спас на своем маленьком самолете… Перевозил больных людей. Доставлял их в больницы…» С Бруйе, построившим в Африке множество аэродромов, она вкусила все прелести жизни в настоящей роскоши, радости путешествий, морских круизов под парусами яхт. У них был самый красивый дом на юге Франции. Как писала французская журналистка Патриция Гальяно, «он мечтал держать ее под стеклянным колпаком, как прекрасную статуэтку». Но после неполных трех лет брака с Бруйе последовало расставание. Ей было невмоготу без съемок, театральной сцены, кулис, софитов, интервью, аплодисментов, фестивалей. А Бруйе эта шумиха только мешала спокойной, размеренной жизни.

Будучи натурой деятельной и самостоятельной, Марина всегда стремилась находиться в центре общественной жизни: участвовала в студенческих демонстрациях против войны в Алжире, была ярой феминисткой и поборницей легализации абортов, воевала за права французских «бомжей» и беспризорных иммигрантов. В 1968 году она вступила в ряды Французской компартии и стала вице-президентом общества дружбы «Франция – СССР». Впрочем, эти поступки вряд ли были продиктованы истовым идейным порывом. Скорее здравым рассудком. Партбилет и вице-президентство были нужны ей, чтобы залегендировать свои частые визиты в Россию на рандеву с возлюбленным. А официальный статус открывал ей двери в высокие кремлевские кабинеты.

Правда, потом признавалась, что в ФКП была лишь две недели: «Больше не выдержала. Два раза была на заседаниях партийной ячейки и поняла, что не могу. Они все были такие сталинисты».

Но еще долго придерживалась левых взглядов: «Я – ультрагош! Я больше гош, чем коммунисты. Коммунизм – чудесная идея, хоть и утопия. Я утопистка. И я люблю людей. Думаю, люди могли бы жить по-другому, если бы их по-другому воспитывали. Всегдашняя история…»

Марина признавалась, что «всегда искала в своих мужьях нечто, напоминавшее бы мне моего отца. Но твердость и защиту, которые казались найденными в таком человеке, лишенном предрассудков, как Робер, или в героическом пилоте, как Жан, – все это мне дал только третий муж – Владимир Высоцкий…»

* * *

Есть момент истины. И есть его географическая точка – Москва. Как писал Маяковский? «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва…»

Российская столица влюбилась в «русскую парижанку» молниеносно, как только в прокате появился фильм «Колдунья». (Во Франции он вышел на экраны в 1955 году, в Советском Союзе, естественно, на два года позже.)

А еще раньше, в 1953 году, советский кинематограф в лице режиссера Сергея Юткевича протянул ей руку помощи на Каннском фестивале, когда бдительные и высоконравственные французские ажаны пытались не пустить несовершеннолетнюю Марину на торжественную церемонию закрытия. Да разве могли они себе представить, что этой юной девушке присуждена престижная премия кинокритиков за лучшую женскую роль в фильме «Перед потопом». Член международного жюри Юткевич спас положение, используя свой авторитет и обаяние, провел будущего лауреата в зал. Их встретили овациями…