Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения - Фредрик Бакман

– Я же вам говорила! Я говорила! – взвизгнула Бритт-Мари.

Зеленые глаза молчали. Они посмотрели на БриттМари так, что она замолкла.

Друг издал последний, оглушительный рык. На лестнице раздался какой-то шум, немного погодя стало слышно, как хлопает дверь в подъезд. Похоже, полицейские решили держаться подальше от того, кто скрывался за дверью злополучной квартиры, пока не прибудет охотник. Они вышли на улицу. На лице у каждого из полицейских крупными буквами было написано: «Ну все, я хочу кофе!» На лбу у овчарки крупными буквами было написано: «Хочу на досрочную пенсию!»

Вдруг стало так тихо, что было слышно, как в лестничном колодце эхом отдаются одинокие шаги Бритт-Мари, семенящей взад-вперед где-то внизу.

– Вот ссскотина! – прошипела Бритт-Мари. Через секунду хлопнула дверь.

Эльса стояла на площадке в мучительной рефлексии. Рефлексия – слово из словарной копилки. Через окно она видела полицейских. Того, что произошло в следующий миг, Эльса и сама бы не смогла объяснить. Но разве рыцари королевства Миамас оставили бы в беде бабушкиного друга, даже не попытавшись его спасти? Эльса быстро прокралась вниз по лестнице. На цыпочках пробежала мимо двери Бритт-Мари и Кента. На каждом этаже она останавливалась, прислушиваясь, не хлопнула ли дверь внизу.

Наконец Эльса подошла к двери Друга и приподняла крышку над отверстием для почты. Внутри темнота, но совсем близко она чувствовала хрипловатое дыхание Друга.

– Эт-то… я, – заикаясь сказала Эльса.

Она не знала, как подступиться к подобного рода беседе. А Друг молчал. Но, по крайней мере, не бросался больше на дверь изнутри. Это уже можно считать успешным началом переговоров.

– Это я. Помнишь, я тебе «Дайм» приносила?

Друг не отвечал. Но, кажется, дышал немного спокойнее. И тут слова посыпались из Эльсы сами собой.

– Понимаешь… звучит, конечно, нереально дико, но… я уверена, что бабушка бы тебе посоветовала отсюда убраться. Не знаю, есть ли у тебя там черный ход или что-то в этом роде. Иначе они тебя просто убьют! Это полная дичь, что ты живешь один в собственной квартире… если ты понимаешь, о чем я…

И только когда все слова были сказаны, Эльса осознала, что говорит на тайном языке. Это была проверка. «Если Друг просто собака, – думала Эльса, – он все равно ничего не понял. Но если он все понял, то он явно кое-кто другой». Гигантская лапа, величиной с автомобильную шину, царапнула дверь изнутри.

– Надеюсь, ты меня понял, – шепнула Эльса на тайном языке.

Она не слышала, как у нее за спиной открылась дверь. Она лишь видела в почтовую щель, что Друг попятился назад. Словно хотел хорошенько разбежаться.

Эльса не видела, но чувствовала, что сзади кто-то стоит. Так чувствуют приближение призрака. Или…

– Осторожно! – прорычал чей-то голос.

Эльса отпрыгнула к стене, пропуская Монстра, который бесшумно несся к двери с ключом в руках. В следующий миг она оказалась между Монстром и Другом. Самым мегаогромным ворсом и самым мегаогромным монстром, каких Эльса когда-либо видела. Ее легкие будто сдавили тисками. Она хотела закричать, но не могла.

Потом все произошло очень быстро. Внизу открылась дверь в подъезд. Полицейские переговаривались между собой. Звучал незнакомый голос – наверное, это охотник. Эльса чувствовала, что руки и ноги ее не слушаются, кажется, она попала в эпицентр магического вихря, что при данных обстоятельствах выглядело вполне правдоподобно, во всяком случае, не менее правдоподобно, чем появление ворса средь бела дня. Дверь у нее за спиной закрылась. Вот она и очутилась в гостях у Монстра.

Пахло мылом.

Полицейские орудовали ломом, деревянная дверь громко трещала под их напором.

Эльса стоя наблюдала за ними в глазок из квартиры Монстра. Стоять-то она стояла, только вот не на полу, потому что ворс уселся на половике, прижав ее к двери своей гигантской задницей. Вид у него был раздосадованный. Нет, не злой, а именно раздосадованный. Как будто ему в стакан с газировкой попала оса.

Эльса осторожно перекрутилась спиной к двери и прошептала на тайном языке:

– Миленький, только не лай, хорошо? Иначе придет Бритт-Мари с полицейскими и дальше сам знаешь что…

Кажется, она больше переживала из-за полицейских, чем те двое, которые находились сейчас рядом с ней. И хоть ты тресни, пусть это противоречит здравому смыслу, но в этой ситуации Эльса больше доверяла друзьям бабушки, а не друзьям Бритт-Мари.

Ворс повернул к ней свою огромную, как электродуховка, башку и окинул ее весьма прохладным взглядом.

– Они убьют тебя! – прошептала Эльса.

Ворс был отнюдь не уверен, что проблемы будут именно у него, если Эльса откроет дверь и выпустит его к полицейским, – так можно было истолковать его взгляд. Тем не менее он немного отодвинулся, так что Эльса наконец смогла встать на пол. Ворс молчал. Судя по его физиономии, молчал он только ради Эльсы.

Полицейские доламывали дверь. Прозвучала команда «Готовность номер один!».

Эльса осмотрела прихожую и гостиную. Квартирка была крошечная, но такой чистоты Эльса отродясь не видала. Мебели почти не было, но вся немногочисленная обстановка расставлена строго перпендикулярно стенам. Такое впечатление, что упади на стул пылинка, он совершит харакири. Эльса знает, что это, год назад у нее был самурайский период.

Монстр ушел в ванную. Долгое время оттуда доносился звук льющейся воды, потом Монстр вернулся. Он тщательно вытер руки маленьким белым полотенцем, которое затем аккуратно сложил и кинул в корзину со стиркой. Ему пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть притолоку. Эльса чувствовала себя, как Одиссей в пещере великана Полифема, – она как раз недавно о нем читала. Не считая, конечно, того, что Полифем не мыл руки так тщательно, как это делает Монстр. И разумеется, Эльса не такая самодовольная воображала, как этот Одиссей из книжки.

Тут и говорить не о чем. Но в остальном – Одиссей конкретно.

Монстр посмотрел ей в глаза. Нет, он не был зол. Скорее растерян. Почти смущен. Наверное, поэтому у Эльсы просто слетело с языка:

– Почему бабушка написала тебе письмо?

Эльса произнесла вопрос на обычном языке. По какой-то необъяснимой причине говорить на секретном языке она с ним не хотела. Брови под кипой свисающих на лоб черных волос поползли вниз, так что выражения глаз не рассмотреть, а остальную часть лица прикрывали шрам и борода. Монстр ходил по дому босиком, но на ногах у него были голубые бахилы, какие обычно дают в поликлинике. Его сапожищи аккуратно стояли возле порога, точно у края половика. Монстр протянул Эльсе такие же голубые бахилы, но отдернул руку, едва она успела к ним прикоснуться, словно боялся, что Эльса до него дотронется. Нагнувшись, Эльса натянула бахилы на ботинки с налипшей грязью. Она заметила, что успела немного наследить на половике, а на паркете осталось два отпечатка от растаявшего снега с ее подошвы.