Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

Неужели все это время я относилась к адмиралу совсем не так, как он того заслуживал?

А мистер Тримбл прочистил горло и продолжал:

— Должен признаться, что я не питаю особой любви к своему семейству. И я спрашивал себя, в чем же заключается мой долг перед ними, когда не пожелал подчиняться их диктату. Поэтому ваше мнение об адмирале в некотором роде открыло мне глаза. А заодно и изрядно встревожило, если позволите быть откровенным. Он – герой нашего времени, а вы, судя по всему, терпеть его не можете.

— Вы говорите так, словно чувствуете и себя паршивой овцой в собственной семье.

— Да, именно так я себя и чувствую. И вот я спрашиваю себя – если я предпочитаю лесную чащу лугам, если мне проще держать спину прямо, нежели карабкаться на вершину, то почему всю жизнь я должен виться вокруг ствола дерева? Почему я не могу жить так, как живет само дерево?

— Свой род и класс сменить невозможно, мистер Тримбл. Разве не этого вы хотите добиться? С таким же успехом можно попытаться спрятать свои корни и объявить себя совой. – Я подобрала ноги под себя, устраиваясь на стуле поудобнее. – Следовательно, ваша семья не одобряет вашего увлечения овцеводством?

— Нет.

— Она увлекается ботаникой?

— Нет. Они куда более склонны к излишествам и разврату, нежели к занятиям подобного рода. – Некоторое время он бесцельно перелистывал страницы журнала, прежде чем вздохнуть и сдаться. – Как вы полагаете, возможно ли изменить собственную натуру, мисс Уитерсби? Причем фундаментально? Самую ее суть?

— Вы вновь спрашиваете меня, способна ли виноградная лоза стать деревом?

— Полагаю, что так. – Он взглянул на меня, и между его бровями пролегла глубокая морщинка.

— Это представляется невозможным, не так ли? Даже те растения, которые порой считают новыми видами, зачастую представляют собой лишь разновидность старых и подвержены мутациям к исходному виду.

— Да… Полагаю, что в глубине души я всегда боялся именно этого.

Странные слова мистера Тримбла не давали мне покоя весь день, и я старательно искала ответ на заданный им вопрос. Возможно ли изменить собственные привычки? Или свою натуру? Господь создал каждый златоцвет посевной, каждый стебелек ястребинки, каждый цветок, чтобы они служили Его целям и желаниям. Означает ли это, что каждое Его творение достойно любви?

Вовсе нет.

Есть цветы, издающие омерзительный запах, и листья, вызывающие доводящий до бешенства зуд. Но это вовсе не означало, что подобные создания не имеют права на существование.

Их тоже сотворил Господь. Как и все остальное. И какова же альтернатива? Просто не верить в Бога? Полагать, что всему виной… слепой случай? Или волшебство? Сама мысль об этом представлялась абсурдной и нелепой.

Я должна верить в то, что даже самые отвратительные создания служат замыслу Господа. Тем не менее только слепой не увидел бы разницу между терновником и цветком, равно как и один никогда не смог бы превратиться в другой.

Если семья мистера Тримбла предавалась разврату, как он сам говорил, то разве не логично будет предположить, что со временем и он пойдет по их стопам?

Загадка получалась поистине головоломной.

Пожалуй, не следует забывать и о том, что человеку предоставляется право выбора, которого лишены растения. Или же… мистер Тримбл являл собой образец истинного представителя своего семейства, тогда как все остальные были лишь досадными мутациями. Мысль о том, что именно они, а вовсе не он, были исключениями, согрела мне душу, потому что – хотя он занял мое место и был склонен читать нотации по любому поводу – автор всех тех писем, носитель тех мечтаний и надежд, которые он доверял мне, не мог быть безнадежно плохим человеком.

Но как долго можно обманывать собственную натуру? А что, если это я противлюсь Божьему замыслу? Как быть, если мое настоящее призвание и единственное предназначение заключается в том, чтобы стать женой и матерью? Как быть, если мои ботанические изыскания являются лишь проявлением своекорыстия?

Никогда раньше подобные мысли не приходили мне в голову, и сам ход и неудовлетворительная природа моих умозаключений привели меня в изрядное смятение. Как было бы замечательно, если бы человечество куда больше походило на растительный мир! Когда характер произрастания каждого, привычки и поведение оставались бы неизменными и очевидными, и все всегда бы делали только то, ради чего и были рождены!

* * *

В десять часов утра на следующий день адмирал прислал за мной свой экипаж, в котором я и отправилась за мисс Темплтон в Додсли-Манор. Со своими многочисленными колоннами и пилястрами, арками и парапетами, украшающими его внушительный фасад, он выглядел столь же декоративно-роскошным, как и она сама.

После того как ливрейный лакей подсадил милое создание в экипаж, она опустилась на свое место, встряхнула и расправила бесчисленные воротники своей голубой мантильи и восторженно сцепила обтянутые перчатками ладошки:

— Мне еще никогда не доводилось ездить в берлине[34]. Можете вы в это поверить? Но какой же он просторный и роскошный! Хотела бы я знать, отчего же от него отказались в пользу кларенса[35]?

Похоже, она говорила искренне, потому что с неприкрытым изумлением разглядывала интерьер. Но затем она обратила взгляд своих васильковых глаз на меня:

— Так или иначе, но просьба адмирала привела меня в восторг. Сама я не собиралась к портнихе еще целый месяц, по крайней мере! Итак, в чем же у вас нужда, мисс Уитерсби? И чем я могу быть вам полезна?

— Мне нужно все.

— Все?

— Да, все. Иначе, как мне дали понять, на меня никто не обратит внимания.

— Какая прелесть! Но мы должны сделать так, чтобы мой отец ничего не узнал об этом. Он был уверен, учитывая ваш почтенный возраст, что вы станете для меня надежной компаньонкой. Только так я смогла уговорить его отпустить меня без сопровождения – пообещав, что моей дуэньей будете именно вы!

— Не забывайте, что я иду на такой шаг только ради того, чтобы отец избавился от мистера Тримбла и взял меня обратно. При удачном стечении обстоятельств на это потребуется не больше пары дней. Теперь вы понимаете, почему я столь неохотно дала согласие на визит к портнихе.

— К портнихе нельзя ездить с неохотой.

— Боюсь, что этот визит станет напрасной тратой моего времени и дядиных денег.

— Но это же не причина, чтобы столь легкомысленно относиться к своему гардеробу.

— Что мне действительно нужно, так это новая охотничья куртка.

— Новая охотничья куртка! Какие неслыханные вещи вы говорите. Похоже, мне понравится быть вашей подругой.

— Видите ли, карманы моей теперешней крутки прохудились до дыр, и лишь на минувшей неделе я лишилась прекрасного образца только из-за того, что он провалился за подкладку.