В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан

меня, то это были бы уже побои, а так его угрозы приравнивались к нападению. Полиция должна была приехать к Зденко в тот же вечер, и меня спросили, собираюсь ли я выдвигать обвинения против него.

Я сомневался. Мне казалось, что это уже слишком, поскольку я просто хотел, чтобы ему погрозили пальцем и сказали больше никогда так не делать. Сотрудник полиции посоветовал мне тщательно все обдумать, поскольку таким людям обычно бесполезно грозить пальцем. Я ответил, что подумаю.

Полицейский проводил меня до машины. Я смущался, но был рад, что он это сделал. Зденко на парковке не было, из-за чего мне стало еще более неловко. Я постоянно говорил своим пациентам, что нет ничего постыдного в грусти или чрезмерной эмоциональности, но теперь сам стеснялся, что меня провожает до машины сотрудник полиции.

Я всю ночь думал о той консультации и не мог заснуть. Во время утренней пробежки я опять вспомнил о ней. Мог ли я сделать что-то иначе? Возможно ли, что мое плохое настроение как-то повлияло на развитие событий? Мне понадобилось несколько дней, чтобы переварить случившееся, и я обсуждал эту ситуацию со многими коллегами, которые очень меня поддержали.

В итоге я все же решил выдвинуть против Зденко обвинения при условии, что показаний, взятых у меня сотрудником полиции, будет достаточно. Оказалось, что Зденко предстал перед судом за нападение. Он явно был одним из тех, кто привык запугивать других людей. Полицейский сказал, что мое заявление будет рассмотрено как дополнительные показания против него.

Пару месяцев спустя, вернувшись одним субботним утром домой из супермаркета, я обнаружил в почтовом ящике письмо. Я вскрыл его, пока разбирал пакеты с продуктами. Это было судебное уведомление, в котором говорилось, что суд всегда оповещает жертв нападения о том, к какому наказанию был приговорен нападавший. Честно говоря, я не чувствовал себя жертвой, но, как бы то ни было, Зденко приговорили к шести неделям лишения свободы.

Меня одолевали смешанные чувства. Я предполагал, что приговор был результатом не только его нападения на меня, но и других совершенных преступлений. Но тем не менее я точно не испытывал удовлетворения: думаю, ни один врач не желает такого своему пациенту, как бы отвратительно он себя ни вел. Мне пришлось напоминать себе, что я не сделал ничего плохого и не был виноват в его тюремном заключении. В этом был виноват только он сам. Мне было сложно думать об этом.

Когда ты учишься на врача, тебе демонстрируют, как нужно сообщать плохие новости и как правильно вести себя в очень грустных ситуациях. Считается, что ты должен хорошо справляться с подобными вещами. Однако никто не объясняет тебе, как нужно поступать в случае нападений или оскорблений со стороны пациентов. Это совершенно новый спектр эмоций, с которым ты просто оказываешься один на один.

Агрессия со стороны пациентов – распространенное явление в Национальной службе здравоохранения, и такие инциденты в нашей клинике происходят не реже раза в месяц.

Однажды мою коллегу обнаружили рыдающей в уборной. Оказалось, что ее пациент отказался покидать кабинет после особенно сложной консультации. Ее обнаружил администратор, который отправился на поиски врача, узнав, что ее следующий пациент ждал уже больше часа.

Один из лучших врачей среди всех, кого я знаю, столкнулся с тем, что его автомобиль исписали отвратительными расистскими оскорблениями. Пациента, который это совершил, позднее арестовали.

Честно говоря, в глубине души я до сих пор боюсь увидеть Зденко на парковке. Он уже вышел из тюрьмы (если, конечно, его наказание не продлили из-за плохого поведения), а я работаю все в той же клинике. Ничто не мешает ему прийти в мой кабинет и продолжить с того места, где он закончил. Я надеюсь, что этого не произойдет, но если это все же случится, то я уже хорошо научился пользоваться тревожной кнопкой.

На следующий день после инцидента со Зденко я должен был снова встретиться с Дэниелом. Сначала я собирался перенести встречу, но по его голосу понял, что он сильно расстроен. Я сказал, что приеду к нему в Йорк.

К сожалению, маленький мальчик, госпитализированный с двусторонней пневмонией, скончался. К моему приходу Дэниел уже успел выпить два стакана пива.

– Дэниел, ты приехал на своей машине? – спросил я.

– На такси, – ответил он и сделал еще один глоток.

– Хорошо, – сказал я и сел напротив него. Он выглядел ужасно. Под красными воспаленными глазами были темные круги. Он был небрит и явно давно не мыл голову.

– Дерьмово выглядишь, друг, – заметил я.

– Я тоже рад тебя видеть. Я не работаю, поэтому мне можно не стараться.

– Не работаешь? Что ты имеешь в виду?

– Я не мог ходить на работу, поэтому обратился к своему врачу в связи с «проблемами, вызванными стрессом». Теперь я на больничном.

Врачи общей практики часто пишут на больничных листах «проблемы, вызванные стрессом». Они могут быть связаны с чем угодно, начиная со стресса на работе и заканчивая болезнью родственника. Врачи редко обращаются к врачам по этому поводу, потому что мы привыкли «мужаться». Дурацкая привычка, конечно.

– Я пытался вернуться на работу и принимать пациентов, но я не мог сконцентрироваться ни на чем, что они говорили. Я не мог позволить себе допустить еще одну ошибку, поэтому ушел.

Он поднял стакан и допил свое пиво.

– Теперь я могу пить по будням.

– Это не лучшее твое решение, Дэниел, – сказал я.

К нам подошла официантка, она наполнила пустой стакан Дэниела и спросила, хотим ли мы заказать другие напитки.

– Бутылку воды и два стакана, пожалуйста, – резко сказал я. Она поняла намек.

– Дэниел, как семья мальчика? – спросил я. – Ты что-нибудь знаешь?

Как бы тяжело ни было Дэниелу, родителям, потерявшим сына, было гораздо хуже.

– Они подали официальную жалобу. Профсоюз разбирается с этим, я прислал ему все необходимые документы, – ответил он, рассматривая людей за окном, выходящих из машины. – Скорее всего, начнется коронерское расследование. Я точно не знаю.

– Ясно, – сказал я. – Тебе сейчас ничего не остается, кроме как ждать.

Дэниел посмотрел на меня со слезами на глазах.

– Я разрушил их семью, Амир. Мать привела ко мне своего маленького мальчика, а я их подвел. Теперь ребенок мертв.

Я покачал головой, не зная, что сказать.

– Как думаешь, Дэниел, что бы изменилось, если бы ты принял мальчика повторно? – спросил я.

– В том-то и дело. Я сомневаюсь, что сделал бы это, – сухо отозвался он.

Когда мы закончили есть, я предложил Дэниелу подвезти его. Я даже представить себе не