Песнь серафимов - Энн Райс

Старик уже готовил завтрак. Он поставил перед Тоби тарелку с яичницей, сел сам и принялся макать в желток свой тост.

— Я могу это сделать, — сказал Тоби. — Я могу их убить.

Его хозяин поднял голову. Взгляд его стал мертвым, как бывало у матери Тоби. Старик выпил полстакана вина и ушел обратно в спальню.

Тоби вошел следом и посмотрел на него. Запах алкоголя снова заставил его подумать о родителях. Помертвевшие, остекленевшие глаза хозяина, устремленные на Тоби, напоминали о матери.

— Здесь я в безопасности, — сказал толстяк. — Этого адреса не знает никто. В ресторане он нигде не записан.

— Отлично, — кивнул Тоби.

Он почувствовал облегчение, услышав это. Сам он боялся спросить.

В уборной, под тиканье новеньких часов на буфете маленькой кухни, Тоби изучил все бумаги на право передачи собственности и визитные карточки, после чего убрал карточки в карман.

Он снова разбудил Алонсо и потребовал, чтобы тот описал приходивших к нему людей, Алонсо попытался это сделать, но Тоби понял, что толстяк слишком пьян.

Алонсо выпил еще вина. Съел черствую корку от французского батона. Он потребовал еще хлеба с маслом и вина, и Тоби принес все, чего он хотел.

— Оставайся здесь и ни о чем не думай, пока я не вернусь, — велел Тоби.

— Ты же еще мальчишка, — возразил Алонсо. — Ты ничего не сумеешь сделать. Передай весточку моей маме. Это все, о чем я прошу. Скажи ей, чтобы не звонила моим сыновьям. Скажи ей, черт с ними.

— Оставайся здесь и делай, как я говорю, — повторил Тоби.

Он ощущал радостное воодушевление. Он строил планы. В его голове родились весьма необычные мечты. Он ощущал свое превосходство над теми силами, что собрались против него и Алонсо.

И еще Тоби разгневался. Он разгневался, потому что кто-то в мире решил, будто он мальчишка, неспособный разобраться с этим делом. Он подумал об Эльсбет, о Виолетте с сигаретой в зубах, сдававшей карты за зеленым столом. Вспомнил о девушках, шепотом переговаривавшихся на диване. Он снова и снова вспоминал Эльсбет.

Алонсо внимательно смотрел на него.

— Я слишком стар, чтобы потерпеть такое поражение, — проговорил он.

— Я тоже, — заявил Тоби.

— Тебе всего восемнадцать, — сказал Алонсо.

— Нет. — Тоби покачал головой. — Это не так.

Ангел-хранитель стоял рядом с Алонсо и глядел на него с горестным выражением лица. Этот ангел исчерпал все свои возможности. Ангел Тоби был ошеломлен.

Ни один из ангелов ничего не мог сделать. Однако они не оставляли попыток. Они предлагали Тоби и Алонсо спастись бегством, забрать из Бруклина мать, сесть на самолет до Майами. Отдать негодяям то, чего они добиваются.

— Ты совершенно прав, они тебя убьют, — сказал Тоби, — как только ты подпишешь им бумаги.

— Мне некуда бежать. Что я расскажу матери? — спросил старик. — Наверное, мне следует застрелить мать, чтобы она не страдала. Я должен застрелить ее, потом застрелюсь сам, и все будет кончено.

— Нет! — воскликнул Тоби. — Сиди здесь, как я тебе сказал.

Тоби поставил запись «Тоски», Алонсо начал подпевать ариям и вскоре захрапел.

Тоби прошел несколько кварталов, прежде чем зайти в аптеку, где он купил черную краску для волос и совершенно некрасивые, зато модные солнечные очки в черной оправе. Потом с лотка уличного продавца на Западной Пятьдесят четвертой улице приобрел дорогой с виду портфель, а у другого продавца — фальшивые часы «Ролекс».

Зашел в следующую аптеку, где купил еще несколько мелочей, не привлекающих к себе внимания, вроде пластмассовых штуковин, которые люди суют между зубами, чтобы не храпеть во сне, и множество мягких резиновых прокладок, которыми набивают обувь, чтобы сохранить ее форму. Он купил ножницы, флакончик бесцветного лака для ногтей и пилку для ногтей. На Пятой авеню он снова остановился у лотка уличного продавца и выбрал несколько пар легких кожаных перчаток. Красивых перчаток. Также он обзавелся желтым кашемировым шарфом. Было прохладно, и шарф на шее был весьма кстати.

Шагая по улице, он ощущал себя всемогущим и неукротимым.

Вернувшись домой, он обнаружил, что Алонсо ждет его, сгорая от волнения, а Каллас поет арии из «Кармен».

— Знаешь, — сообщил Алонсо, — я боюсь выходить.

— Ничего удивительного, — отозвался Тоби.

Он принялся полировать и красить бесцветным лаком ногти.

— Какого черта ты делаешь? — спросил его Алонсо.

— Я пока не уверен, — ответил Тоби, — однако знаю, что когда в ресторан приходят мужчины с маникюром, люди обычно обращают на них внимание. В особенности женщины.

Алонсо пожал плечами.

Тоби вышел, чтобы купить еды и несколько бутылок самого лучшего вина, которое позволит им продержаться еще день.

— Может, они прямо сейчас расстреливают людей в ресторане, — сказал Алонсо. — Мне надо было предупредить всех и отправить их по домам. — Он вздохнул и уронил тяжелую голову на руки. — Я не закрыл ресторан. Вдруг они придут туда и всех перестреляют?

Тоби лишь кивнул в ответ.

Затем он вышел из дома, прошел пару кварталов и позвонил в ресторан. Никто не ответил. Это был зловещий знак. Сейчас время обеда, и обычно кто-нибудь снимает трубку, принимая заказы на вечер.

Тоби подумал; как мудро, что он сохранил в тайне свое местожительство, не водил дружбы ни с кем, кроме Алонсо, и не доверял никому. Он не доверял никому с самого детства.

Наступило раннее утро.

Тоби принял душ и выкрасил волосы черной краской.

Хозяин спал в одежде на его постели.

Тоби надел прекрасный итальянский костюм, купленный для него Алонсо, и добавил различные детали, сделавшие его совершенно не похожим на самого себя.

Пластмассовая пластинка изменила форму губ. Тяжелая оправа солнечных очков придала лицу совершенно не свойственное ему выражение. Тоби надел новые перчатки. Они были сизого оттенка, очень красивые. Намотал на шею желтый кашемировый шарф. Надел свое лучшее и единственное шерстяное пальто.

Подложил в туфли резину, чтобы казаться выше, чем был на самом деле, но не чрезмерно. Поместил в портфель оба автоматических пистолета, маленький пистолет сунул в карман.

Поглядел на рюкзак хозяина. Он был из черной кожи, довольно тонкой. Тоби закинул рюкзак за плечо.

Он подошел к дому раньше, чем взошло солнце. Дверь открыла незнакомая женщина. Она улыбнулась и предложила войти. Больше никого не было видно.

Он вынул из портфеля автоматический пистолет и застрелил женщину, потом застрелил мужчину, который сбежал с лестницы и кинулся к нему через прихожую. Он застрелил тех, кто стрелял с лестницы. Он стрелял в людей, а те как будто сами наскакивали на пули, словно не могли поверить, что все происходит на самом деле.