Я тебя присвою - Елена Тодорова

— Попусту? Правда? Давай же спросим любого в этом доме, какого они обо мне мнения? Только чтобы честно!

— Никто вякнуть не посмеет, — жестко высекаю я.

— Вот именно! Не посмеют, но подумают.

— Что они подумают?

— Что я любовница. Хуже. Содержанка!

— Мне на тебе жениться? — передергиваю, безусловно.

— Нет, конечно! На брак я не настроена, — выпаливает со всем презрением.

Со мной не настроена. Вижу же, как на Саульских смотрит. Мать ее… Всю душу вытрясла. И продолжает.

— Тогда какого хрена ты хочешь? Прямо скажи.

— В том то и дело, что я от тебя ничего не хочу! Вообще, ничего.

Окончательно выводит меня из себя. Понимаю, что по-хорошему у нас снова не получится.

— Не пойдешь на учебу, запрещу из дома выходить. Даже во двор.

— Ты…

— Я сказал, — выкатываю на максимум. — А чтобы тебе легче дышалось, грант через фирму оформлю. Все официально. Имею право спонсировать стипендиатов.

— И часто так делаешь? — уточняет с издевкой.

— Будешь первой. Что, и так хреново? Еще десять возьму! Так тебя устроит? Я спрашиваю! Отвечай!

Ее рот открывается, но никаких звуков не выдает. Очевидно, думает, соображает, мозгодробилка, как посильнее ударить.

— Ты не оставляешь мне выбора. В очередной раз! Вот, что я думаю о твоей долбаной щедрости!

— Поступаю так лишь потому, что ты никак не желаешь брать на себя ответственность. Сама отказываешься делать этот чертов выбор. Ждешь, когда я тебя заставлю. Чтобы было потом, как оправдываться и на кого злиться.

— Неправда!

— Правда, Тата.

— Я тебя реально моментами ненавижу. Вот что правда.

— Сделаю вид, что и в это верю.

— Сделаешь вид? — переспрашивает с яростной дрожью.

— Да, — оттягиваю ящик комода, но боксеры натянуть не успеваю.

Стародубцева своим возмущенным фальцетом вновь все внимание на себя обращает:

— Откуда такая самоуверенность? Считаешь, все у нас нормально? Правильно?

Хватаю ее за плечи и рывком к себе подтягиваю.

— Считаю, кого ненавидят, так не целуют. Не отдаются с такой охотой…

— Замолчи!

— Не текут так бурно.

— Мерзавец!

— Не кончают так ярко.

— Андрей!

Барби таким стыдом и негодованием горит, что мне, несмотря на каменный стояк, смешно становится.

— Что ты смеешься? Весело тебе? Сволочь!

— Да, — забрасываю ее на кровать.

И следом взбираясь, сминаю вверх подол трикотажного платья.

— Что ты… Прекрати… Мы опоздаем…

— Не опоздаем, — накрываю ее рот своим.

Трепыхается, как обычно, пару минут. Потом сдается. Сама обнимает.

Сама, мать вашу, меня обнимает…

Барби

Линия моей, казалось бы, такой обыкновенной и предсказуемой судьбы, делает очередной виток. Стыдно признавать, но чувствую я себя как никогда прежде счастливой. И дело не только в старте обучения. Помимо университета, в моем окружении появляются люди, с которыми мне приятно проводить время.

После занятий езжу к Юле в гимназию. Она такая яркая и жизнерадостная, своим задором меня подпитывает. Я в этом очень нуждаюсь. Потому и пользуюсь.

— Вы с Ромой такие счастливые, — произношу с улыбкой.

Делаю глоток кофе и тянусь за шоколадной конфетой. Саульская же в своей стихии, спешно отхлебывает из своей чашки и мечется с папками по кабинету. Не умеет она долго сидеть на месте. Все на ходу решает.

— Да, — смешно гримасничая, часто кивает. Глаза у нее темные, но в такие моменты они буквально светятся. — А вы с Андреем разве нет? Есть проблемы?

— Кхм… Честно сказать, есть. Андрей… У него сложный характер. Он… — тщательно подбирая слова, чтобы не сказать лишенного. — Он слишком давит. Хочет, чтобы все было только по его.

— О, моя дорогая, видела бы ты нас с Саульским сразу после свадьбы! Рейнер — резковатый парень. Но, поверь мне, с этим можно справляться. Чем пластичнее будешь ты, тем мягче станет он.

Растерянно кошусь на болтающую без умолку Юлю. Не думала, что разговор перетечет на нас с Андреем.

— Да, наверное. Только так получается, что с Андреем во мне какие-то черти пробуждаются. И… Сама осознаю: ко всему, что он делает, отношусь предвзято.

— Вот возьми и просто расслабься. Отпусти себя, — подсказывает Юля, откладывая папки и тотчас бросаясь поливать цветы. Двадцать пять дел одновременно — это о Саульской. — И унывать не вздумай! У вас все только начинается.

Унывать, действительно, нельзя. Слишком много планов и связанных с их реализацией дел. Страдать ерундой мне, совершенно точно, некогда. Воспроизвожу в уме список, который составила на сегодня. Вот только вместо набега на книжный магазин, возни с цветами и подготовки к семинару, перед мысленным взором Андрея вижу.

Стремительное скопление эмоций горячей вспышкой грудь опаляет. Плечи заметной судорогой простреливает. А спину осыпает мурашками.

Я не просто жду вечера, чтобы с ним увидеться. Каждую минуту это предвкушаю.

Мать твою…

Боже, как я выражаюсь!

Что за чертовщина?

— Так что, вот так… — когда я выныриваю из своих мыслей, Юля продолжает говорить, но при этом уже что-то в блокнот пишет. — Не все могут слету под ситуацию подстроиться.

— Угу. Наверное.

Вскидывая взгляд, Саульская улыбается.

— Чтобы я сейчас ни сказала, что-то, самое важное, поймешь только потом, — щелкает авторучкой и задумчиво стучит ею по исписанному листу. — В субботу к нам заедете, м?

— Спрошу Андрея.

— Спроси. Будем ждать.

Попрощавшись, чтобы очистить мысли, направляюсь в книжный магазин пешком. Послеполуденное солнце пригревает, будто летом. Но явно не от него мозг мой плавится.

В «Галактике», нарушая составленный план, двигаюсь в раздел художественной литературы. Словно во сне действую. Прихожу в себя, когда опускаю в корзину третий любовный роман со страстной полуголой парочкой на обложке. Над такими, обычно, вгоняя меня в краску, посмеивается Андрей.

Снова этот Рейнер…

Зашла за учебниками, называется.

Ругаю себя, но книги обратно на полки не возвращаю. Прикрывая глаза, шумно выдыхаю и перехожу, наконец, в раздел учебно-методической литературы. Не задерживаюсь. Быстро нахожу рекомендованных преподавателями авторов и почти стремительным шагом двигаюсь к кассе. Оплачиваю все, что набрала, картой Андрея. Мимоходом все еще поражаюсь суммам, которые приходится выкладывать за, казалось бы, элементарные вещи. Как ни стараюсь разумно расходовать выделенные средства, долг перед Рейнером растет в геометрической прогрессии.