Прощай, Сколопендра! - Надежда Викторовна Петраковская

тарелки. Однако тут же спохватился, бодро распихал еду по периметру — тем самым освободив центр, и голосом суфлера предложил считать мисочку «малой сценой». Тут две законченные театралки аж взвыли от священного трепета.

— Вот гад, — сказал я, запоздало облизываясь, — Не съест, так — перемацает!..

«Мухи всегда пробуют пищу лапками», согласился страдалец…

А девчонки синхронно взглядывали друг на друга — и восторженно кивали: да, здорово; здорово так балдеем, да?.. Балдеем здорово, ну!..

И тут над моим «космическим» подоконником выросла…фиалка! Простая, земная фиалка. Покачалась, словно не решаясь войти — и легла на «кнопку переключения скоростей». Андрэ быстро схватил ее — и швырнул в центр предполагаемый «сцены». А потом сделал каменное лицо (вроде эти фокусы — его хобби) и заявил, что пришел не только говорить, но и слушать.

И все стали слушать Катьку. Вчера она была в Тропик-Парке (это — рядом с нами: частный зоопарк с уклоном в экзотику). Змеи, обезьяны, рептилии…

— Там есть кайман Сеня… — Пояснила девушка. — Вот бывают просто крокодилы, а тут — кайман! Импортный гад. Знаете, как ему не дают скучать?

Публика не знала.

— Берут шест — и пихают в бедную тварь!

— А зачем? — Не поняла Машка.

— Для «обогащения среды»! Чтоб он, значит, не скучал вдалеке от родины. Здорово? (И сразу — без перехода!..) Так вот я подумала: что это у нас Данька смурной ходит, с гусеницами связался…Надо его расшевелить!

Я вдруг понял, как жил все это время: в ОСАДЕ. Дверь летом не запрешь — в окно влезут; В коридор смоешься, тебя и тут выловят, как беспризорника! С самого детства (при тихом соглашательстве сестры) эта Катька измывалась надо мной: запрут к себе в комнату — и примеряют чепчики там, кофточки — и что-то взрослое: из шкафа. Я для этих рукодельниц был верхней половиной куклы — мальчика.

Мне захотелось ее убить.

— И вот тут прочитала я объявление на стройке…

— Ты у нас — уже специалист по новостям из «Бизона»! — ехидно перебила Машка.

Но Катька совершенно невозмутима. Сейчас — ее выход!

— Так вот: во время карнавала! Благотворительная акция! Конкурс колясочников!.Приглашаются…колясочники! Главный приз…

— Коляска. — Вздохнула сестра.

— Рекламная пауза! — объявила Катька — и вцепилась в свой собственный штрудель по-узбекски.

ЛЮ-Ю-ЮДИ! Вы не замечали, что все мы себя рекламируем: просто одни претендуют на «повышенный спрос», а другим — достаточно скидки.

— Не понял, — помахал фиалкой Андрэ. — Какое место на нашем празднике будут занимать прикованные к коляскам люди?

— Новый взгляд на мир, господа! — Объяснила Миллер. — Интеграция «прикованных» в людское сообщество… Там еще эта…общага для них будет: ЛОГО-ХАУС, слыхали? Чтобы весело им там было…Как раз, перед концертом, все и начнется: вальс, танго, произвольная программа. Зато вечером — дискотека для нормальных.

И тут фиалка в руке артиста стала биться головой об тарелку; и раз, и — два, и — три…

— Кэт, не томите нас, — с легкой ленцой подал Андрэ. — Мы то здесь — каким боком (и он тронул свой аппарат в ухе)?

— А — никаким!.. (Вот оно!). Я — о Даньке беспокоюсь: надо ему помочь.

— Катька, — ты совсем дура? — Задумчиво спросила сестра. — Ты совсем-совсем его не знаешь, моего братца?

— А что тебя смущает, Мари? Что у него нет партнерши?.. Так и на это есть европейский взгляд: у него есть друг, этот долговязый Леха: вполне приличную пару составят.

— А — что? — Поддержал Андрэ. — Дансы в Париже. Такие себе милые голубые колясочки…Недавно ролик видел.

— Это же — гвоздь программы! — Всплеснула Кэт своими мощными руками прачки. — Вы только представьте! (Глаза ее разгорелись алчным огнем.) Он, ты, я, она («вместе целая страна», подхватил козлиным хохотком Кудряш), нет — вы не догоняете…Мы все — будем в Ютубе. А если повезет — то…

— В общей палате травматологии!

И я ворвался в их дурацкое сборище… И наехал прямо на эту сводницу, на толсторылую Катьку: обхватил ее правым «веслом», легонько прижал — и с силой усадил ее на колени. Чтоб не дергалась, хорошенько ущипнул.

— Достопочтенная публика, встречайте…Гвоздь номера! Даже — не «гвоздь», а — болт с гайкой. — И я начал победный круг вокруг стола. — Где вы такое видели, почтенная публика? Убогий колясочник похищает Европу…Музыка! Танцуем…Танцуем все, господа!

Да. Они — притаились…Катька — та онемела; Андрэ уже сползал со стула, намереваясь нырнуть под стол, а Машка — та самая умная! прыгнула на подоконник.

А я крутил колеса, наяривая круги. И держал свою жертву: так ковбойцы умыкали индианок. Ну — или везли кабана на ранчо.

— Данька, миленький! — Заголосила Катька Миллер. — Ты с ума сошел, да?

Она была для меня тяжеловата.

— Вниз хочешь?

И я глядел на нее СВЕРХУ, как она поднимается, потрясая всем, чем наградила ее природа.

— Да ты — МУЖИК! — Выплюнула Катька, полагая, что это — оскорбление.

С улицы донеслось встревоженное воркование старушек, дежуривших у липы.

В распахнутом окне мелькнула было голова Черноухова. Потом эта голова исчезла — и Черноухов — весь! появился в дверях. Тристан скулил — и просился вперед. Как только он проскочил в комнату — сразу сел возле Андрэ: на караул.

— Дверь, гляжу — не заперта, — спокойно сказал Петька. — О чем крик?

Катька вскинула голову — и уже гордо и независимо шла к выходу.

А Машка вдруг уставилась на Андрэ. Потом — на собаку. Потом — опять на Андрэ.

И вдруг — завизжала: «Оба черные, кудрявые, лопоухие… Да вы — братья!»

А я подъехал к артисту. С какими-то девчачьими ужимками он стал освобождать стул.

«Дай!», протянул я руку.

Но тут они одновременно (да-да, именно так!) почесали у себя за ухом (собака, конечно, лапой), и каждый развернул кудлатую башку в другую сторону.

Я забрал фиалку, давясь от смеха, и запихнул ее в Машкину чашку.

Кое-что проясняется

Ночью я сидел у окна. Ничего не хотелось: даже пересматривать «Аватар».

Вдруг померещилось, что вся Вселенная за окном — это и есть моя подводная лодка, плывущая во тьме, а круглая (до геометрического безобразия) луна — единственный иллюминатор на судне.

Свет я не включал; мне привычно ладить с темнотой.

Площадка перед домом не была пуста: там тусовалась компания нашего домашнего хулигана Кирюши. Но ребята вели себя тихо: устали от дневных похождений. Рядом с ними на лавочке тусил кот Челюскин: здоровенный, как барс. Его законное дупло был занято, и бездомный кот надеялся на защиту. Но Кирюше был не до него: он терзал телефон, напрашиваясь куда-то в гости.

С наступлением ночи