По военным дорогам отца - Василий Васильевич Блюхер

- Знаю, - ответил начальник дивизии. - Выход один: завтра же вырваться из капкана. Атакуем на рассвете. Направление - Карачино. Задействуем сразу все силы, за исключением батальона Горшкова. Вы, Степан Дмитриевич, вновь будете моим последним козырем.

Первая попытка прорвать окружение была предпринята рано утром. Пробиться к Карачино не удалось. Белогвардейцы сдержали натиск. А в девять часов со стороны Мамаево грянула маршевая музыка духового оркестра. То дали знать о себе прибывшие на передовые позиции воткшщы. Их атаку поддержали с юга пехотинцы полковника Колесникова, через боевые порядки которых планировался выход из вражеского кольца. До полудня отбито еще шесть яростных атак. Противник имел многократное превосходство в силах, вел обстрел тяжелыми орудиями, установленными на бронепароходах, наносил бомбовые удары с воздуха. Раненые не уходили с поля боя, дрались, пока руки держали оружие, и единственно, чего просили, - это воды и патронов.

В критический момент начальник дивизии взял из батальона Горшкова одну роту и повел ее в самое пекло боя. Был он в черной кожанке, на околыше фуражки ярко светилась красная звездочка. Присутствие начдива в передовых цепях воодушевило бойцов. Ряды белогвардейцев дрогнули и, сильно поредев, покатились назад, к Мамаево.

После небольшого затишья колчаковцы возобновили [90] атаки. Резерва под рукой больше не было. Две оставшиеся роты из батальона Степана Горшкова уже выполняли особую боевую задачу. Коренной уралец, прирожденный охотник, привыкший с юных лет ходить по таежным звериным тропам, комбат повел красноармейцев в обход по болотам. Незадолго до наступления сумерек Горшков за спинами вражеских солдат подал ракетой условный сигнал. Приняв его, начдив быстро произвел перегруппировку. Отказавшись от круговой обороны, он направил все силы на юг, в сторону деревень Карачипо и Таратухино. Этот неожиданный и дерзкий удар был поддержан решительной атакой рот Горшкова по белогвардейским тылам. Брешь в кольце окружения наконец-то была пробита.

Позже, представляя командира 2-го батальона 453-го стрелкового полка С. Д. Горшкова к награждению орденом Красного Знамени, начдив напишет: «Эта победа спасла не только группу 51-й дивизии, но и несколько других дивизий Красной Армии» {71}.

А пока красные форсированным маршем уходили все дальше и дальше от Тобольска. Не знали они привалов и следующие два дня. Колчаковцы пустили в погоню бронепароходы с десантниками, но высадить их не сумели. Артиллерийскую дуэль с ними выиграли батарейцы красного дивизиона. Один броиепароход потопили, другие заставили ретироваться. В плен было захвачено 200 колчаковцев, а среди трофеев оказалось более ста тысяч патронов и десять пулеметов.

К вечеру 10 октября, смяв заслоны врага в селе Долгоярском, ударная группа вышла на позиции полков 2-й и 3-й бригад. Исхудалые, заросшие, с воспаленными от бессонницы глазами, участники рейда получили долгожданный отдых. Все они были отведены в село Певле-во. И надо же, почти одновременно с ними туда же с востока, из Шестовской и Ашлыкской волостей, пробились 451-й и 452-й полки.

«Выполнив задание по прикрытию, мы решились прорубать дорогу в лесах. Каждый день, - рассказывал мне еще в Свердловске бывший ординарец командира 452-го Кизеловского полка А. Л. Габов, - махали топорами по восемнадцати часов и брали одну трудную версту за другой». [91]

Итак, все части дивизии собрались в единый крепкий кулак. Запланированный Колчаком разгром 51-й стрелковой не состоялся, как не состоялся и фланговый удар его войск по тылам 3-й советской армии. В середине октября, когда части Восточного фронта возобновили наступление, на его левом фланге по-прежнему победно шла молодая 51-я дивизия. В авангарде теперь находились полки 3-й бригады. Они стремительно продвигались по обоим берегам вниз по Тоболу, Разгневанный неудачей, «верховный правитель» бежал из Тобольска в Омск, его пароход чуть было не попал под обстрел нашей артиллерии.

22 октября 1919 года 51-я стрелковая дивизия вторично освободила Тобольск.

Думаю, здесь уместно познакомить читателей с воспоминаниями Александра Алексеевича Поляка, бывшего начальника штаба 151-й бригады, написанными им для истории 51-й Перекопской уже после окончания гражданской войны. Обращаясь к начальному периоду боевых действий дивизии, он писал:

«В Сибири для 51-й дивизии Перекопом была Тобольская операция. И если взятием Перекопа мы били последнюю ставку южной контрреволюции, то операция тов. Блюхера под Тобольском явилась окончательным ударом по Колчаку. Достаточно взглянуть на создавшуюся тогда стратегическую обстановку, чтобы понять, что эта операция была действительно смертельным ударом для всего фронта колчаковской армии. В то время как части советских армий шатаются под натиском врага, ударный отряд Колчака под его личным командованием с бронепароходами идет от Омска до Тобольска, в тыл советским войскам, наперерез главной коммуникации фронта нашей 3-й армии: Екатеринбург - Тюмень.

И, казалось бы, надо быть безумцем, чтобы с незначительной силой ударить самому в тыл наступающему противнику, имея за собой, в своем тылу, другую его группу. История гражданской войны и всех войн вообще вряд ли имеет подобные примеры. Но эта незначительная часть прорывается через фронт врага, и невольно думаешь, что только Красная Армия, родившая таких героев, как Блюхер, Горшков, комартбат Матюшкин, способна на такую операцию» {72}. [92]

О том, как развивались события после взятия Тобольска, рассказал мне ветеран гражданской войны Федор Федорович Рымарев:

- Зима в том году выдалась ранняя. Снег окутал землю в конце октября, а там и Иртыш утихомирился под ледовым панцирем. Чтобы успевать за полками, идущими суворовскими маршами по обоим берегам реки, Василий Константинович создал небольшой, но крепко сбитый полевой штаб. Для мобильности приказал раздобыть лошадей, легкие сани. И понеслись вверх по Иртышу разудалые сибирские тройки. 11 ноября были уже в Таре. Затем, не заходя в освобожденный частями 5-й армии Омск, двинулись дальше, в глубь Сибири. Впереди были Новониколаевск {73} и Иркутск, а потом - Каховка и Перекоп.

С детства я помнил четверостишие Багрицкого, которое очень любил отец:

И разогнав густые волны дыма,

Забрызганные кровью и в пыли,

По берегам широкошумным Крыма

Мы Красные знамена пронесли.

Эти строки остались в памяти на долгие годы. Ими неизменно подкреплял отец свои рассказы молодежи о бессмертном штурме Перекопа. Но до поездки в Тобольск не знал, из какого произведения поэта они взяты. И только при знакомстве все с той же книгой «Пятьдесят первая Перекопская дивизия» получил на это ответ, увидев знакомое четверостишие среди других строф большого стихотворения. Эдуард Багрицкий назвал его «51-й», И речь в нем о боевом пути дивизии.

Молодые тоболяки были первыми, кому я поведал о своем открытии, а затем и прочел им