Ученица царя обезьян - Андрей Белянин

– Конечно, не люблю, – сурово подтвердила она, открывая дверь и запуская китайца внутрь. – Давай переодевайся.

Девушка кинула ему пакет с вещами.

– Не любишь, не любишь. Тут только синие штаны с полосками и эта странная кофта с короткими рукавами, которой вы дали название в честь какой-то спортивной игры. Я читал. Но забыл. А носки? Ты не взяла тёплые носки! Мои лапы замёрзнут.

– У нас есть одеяло, – парировала блондинка, скрываясь в ванной.

Царь обезьян сел на большую кровать. Книг не было. Волшебный айпад женщина тоже не взяла. Из угла, ровно в изголовье кровати, изрядно сквозило холодом. Мысли начинали замерзать, покрываясь инеем прямо в голове.

Где же ты, где, моя прекрасная родина? Величественная Гора Цветов и Плодов, существуешь ли ты вообще в реальности этого мира? Или всё это происки демона-быка и прошлое никогда больше не напомнит о себе, потому что отныне всё это…

– Эй! Ты чего?

Он опомнился, когда вернувшаяся из душа Ольга внезапно потрясла его за плечо.

– Ничего. Просто задумался.

– Ты пугаешь меня, когда думаешь. Ты становишься как будто каменный. Даже почти не дышишь. И кожа сереет, словно ты и вправду каменеешь. Не думай так! – Она широкими шагами пересекла комнату, взяла со стола чёрный прямоугольный пульт с кнопочками и направила на большой экран на стене. Замигал красный огонёк, потом зелёный, но больше ничего не происходило. – Вот я, например, когда думаю, мотаю ногой, кусаю губы, верчу что-нибудь в руках.

– Потому что ты не достигла просветления и беспокоишься о суетных вещах.

– Ага! Иди в ванную. А я пока попробую всё-таки разобраться с теликом.

Когда Сунь Укун вышел из душа, телевизор работал. Ольга поставила чайник и бросила в чашки по пакетику чая.

– Говорящая голова? – настороженно спросил китаец, мельком глянув на какого-то политика на экране. – Демон? Его нужно убить?

– Да. И да. Но нет, – ответила девушка сразу на все три вопроса, на мгновение задумалась и предложила: – Давай-ка бери поднос и тащи на кровать. Сейчас заберёмся под одеяло и будем чай пить.

– А если мы прольём чай на постель?

– Я тебе пролью!

Под одеялом было тепло. Тёплый поднос с чаем дополнительно согревал колени. Но от стены в изголовье всё-таки ужасно дуло. Даже терпеливая к холоду девушка недовольно поёжилась и подняла подушку повыше. По телевизору шли скучные городские новости. Работающим оказался только один местный канал, остальные жутко глючило, так что даже переключиться было некуда.

– Скажи мне, Аолия, почему ты выбрала именно этот постоялый двор? В нём роскошно, как во дворце богатого чиновника, но всё равно холодно, как в самой скромной лачуге бедняка.

– Ну я же не знала, – попыталась оправдаться девушка. – Теперь буду умнее. Да расслабься, нам всего-то одну ночку перетерпеть, а завтра утром мы уйдём и больше сюда не вернёмся.

– Я очень надеюсь на это, женщина.

– Ты злишься на меня, что ли? – неожиданно догадалась блондинка.

– О нет! – слишком уж поспешно ответил Сунь Укун и, помолчав, признался: – Знаешь, сегодня я чуть было не убил тебя. Пока ты лазила по кустам, как безмозглая гусеница, я представлял, как разрываю твою плоть, ломаю твою шею и вгрызаюсь в трепещущее сердце. И мне это очень, очень, очень нравилось! Честное слово!

– Так почему же не убил? – поджав губы, пробурчала надутая девушка, которую больше обидело сравнение с гусеницей, чем факт несостоявшегося собственного убийства.

– Потому что ты мне нужна, – ответил китаец после непродолжительного молчания, вращая в ладонях чашку с чаем.

Ольга покраснела и опустила глаза.

– Ты не о том думаешь, женщина, – терпеливо пояснил царь обезьян. – Пока ты мне полезна. И только поэтому ты ещё жива.

– Ну ты и гад…

– Угу…

Самолёт плавно шёл на взлётную полосу. Тяньгоу не боялась летать, но у неё всегда закладывало ушки при взлёте и посадке. Это было неприятно и даже больно. Поэтому рыжая чихуахуа нервно дёргала большими ушами и раскрывала пасть пошире, стараясь медленно вдыхать и резко выдыхать. Жвачку бы, но собаки жвачек не жуют, им нельзя.

Когда самолёт набрал высоту, англичанка поставила переноску в ноги. Сидевший рядом тощий пожилой китаец снял ботинки и с наслаждением вытянул ноги в чёрных носках. Его вспотевшие пятки оказались прямо перед чувствительным носиком собачки.

Тяньгоу сделала вдох и чуть не упала в обморок. Конечно, она знала, что мужчины, к какому бы биологическому виду они ни принадлежали, далеко не всегда следят за чистотой своих ног и свежестью носков. Но её мужчины (и кобели!) такого себе никогда не позволяли.

Секретарь У Мована была не той женщиной, которая согласилась бы ради любой любви терпеть подобное бескультурье. Чихуахуа забилась вглубь переноски, но ужасный запах достал её и там. Она гавкнула и сама сморщилась от собственного голоса. «Гав» получился визглявым и до того противным, что повторять не хотелось.

Но пришлось…

– Гав! Гав! Тяф!

– Сиди тихо, детка, – наклонившись, обратилась к ней англичанка.

Поняв, что на неё обратили внимание, Тяньгоу залаяла громче.

Недовольные пассажиры, сидящие впереди, оглянулись назад, чтобы разглядеть между кресел, кто там так противно пищит? На высоте нескольких тысяч метров над землёй люди всегда нервничают…

– Я кому сказала, тихо! – шикнула англичанка.

«Возьми уже клетку себе на колени, дура-а!» – закричала Тяньгоу, но у неё получился лишь визгливый заливистый лай.

– Как ты себя ведёшь?! – делано возмутилась хозяйка чихуахуа, с виноватой улыбкой оглядываясь по сторонам. – Ты же большая девочка! Ты столько раз летала со мной и всегда вела себя тихо, как мышка! Правда же?

«Неправда! Я тебе не мышка-а!» – оскорбившись, орала рыжеволосая секретарь, но маленькая злобная чихуахуа, которой она являлась в данный момент, только пискляво тявкнула. Три раза. И ещё три.

– Какая у вас шумная собачка… – покачал головой сидящий рядом мужчина.

«А у тебя вонючие носки! – огрызнулась в ответ Тяньгоу и закричала прямо в лицо наклонившемуся любопытному китайцу: – Убери от меня свои жуткие ноги!!!»

– Как заливается, – почти с восхищением сказал он, добродушно улыбнувшись. – Даже слюнями меня обрызгала. У вас есть салфетка? – обратился он к англичанке.

– Извините! Сама не понимаю, что с ней такое, – сдавленно оправдывалась несчастная женщина, доставая из сумочки пачку влажных салфеток.

Они её не понимают. Да и не должны, ведь она – демон! Почему её заставляют терпеть такое отношение?! Даже мерзкий Диюй, набитый смердящими трупами, воняет меньше, чем эти про́клятые всеми богами носки-и!