Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев

– Так я и думал. Вы явно занимаетесь его безопасностью. Мненужно было сразу догадаться. Я собирался обсудить с ним возможный проектсовместного фильма. Некоторые из наших друзей обосновались в Великобритании,как вам известно. И они собираются финансировать фильм, который будет сниматьМовсани.

– Зачем им это нужно?

– А зачем они покупают футбольные клубы или дворцы бывшихкоролей? Думаете, для забавы? Они ведь бизнесмены и не любят выбрасывать деньгикуда попало. Это очень хорошие инвестиции. Если вы владелец популярногоанглийского футбольного клуба, то перед вами открыты практически все двери.Если вы приобрели дом бывшего принца или герцога, который давно пора снести, нокоторый вы бережно отреставрировали и привели в порядок, значит, вы настоящийджентльмен и с вами можно иметь дело. И наконец, если вы финансируете фильммусульманина, приговоренного к смерти в своей стране, значит, вы человекдемократических убеждений, поднявшийся выше национальных и религиозныхпредрассудков.

– По-моему, довольно цинично.

– Цинично, – согласился Нахимсон, – но таковыправила игры. На Западе все известные нувориши финансируют благотворительныепроекты по спасению больных раком, СПИДом, полиомиелитом, даже болезнью Дауна.Да чем угодно. Не думаю, что они все такие благородные и мягкосердечные люди. Вбольшом бизнесе мягкосердечные просто не выживают, а благородные сразупрогорают. Возможно, некоторым из них и нравится подобная деятельность, но длябольшинства людей это тоже вполне реальные инвестиции. В благотворительность.

– В этом я как раз не сомневаюсь. Когда Вексельберг покупаляйца Фаберже, я думаю, что он руководствовался практической выгодой, а нелюбовью к наследию петербургского ювелира. Когда Алишер Усманов выкупалсоветские мультфильмы, проданные в Голливуд, он тоже делал это не из-за того,что он такой мультоман. Но поступки благородные, и их траты вполне оправданны.

– Теперь поняли, почему мне нужен Мовсани? Он долженвстречать меня стоя, ведь я могу предложить ему деньги на новый фильм. Адостать сейчас деньги очень непросто. Даже великий Вуди Аллен не сумел достатьденьги в Америке и был вынужден снимать свой новый фильм в Барселоне, на деньгииспанских олигархов.

– Вы меня убедили, – кивнул Дронго, – толькосегодня у вас ничего не получится. У него сразу два интервью, а потом он поедетна открытие фестиваля. Лучше поговорите с ним на банкете. Я вас познакомлю.

– Очень любезно с вашей стороны, – обрадовалсяНахимсон. – Я буду на сегодняшнем банкете. Кажется, он будет в ресторанеразвлекательного центра?

– Да, там и увидимся. – Дронго повернулся, чтобы уйти,и едва не столкнулся с Садой Анвар. Она была в темном брючном костюме, под цветему обуви и с черной сумочкой. Увидев Дронго, она улыбнулась.

– Вы уже спасли нашего друга, – насмешливо сказала она,показывая свои ровные зубы. Дронго подумал, что это результат работы хорошегостоматолога. Странно, что в ее возрасте она уже обращалась к врачам. Этосвидетельство не очень благополучного детства, когда за развитием ее зубов неособенно следили.

– Я никого не спасал, – возразил Дронго, – егоспас мистер Хитченс. Можете сегодня вечером спросить Мовсани об этом. Надеюсь,что он расскажет вам правду.

– Мне хотелось бы услышать правду и от вас, – сказалаона.

– В таком случае нам придется устраивать отдельноеинтервью, – пошутил Дронго.

– Я готова, – сказала эта бесстыжая бестия. – Выживете в этом отеле или у вас есть квартира в городе? Может, завтра?

– Завтра Мовсани будет еще в Баку, – напомнил Дронго. Наглоеповедение этой женщины его просто поражало. Его даже начинало забавлятьподобное бесстыдное поведение.

– Два вечера на одно интервью будет слишком много. ДляМовсани, – улыбнулась она, прикусив нижнюю губу.

– В таком случае я подумаю над вашим предложением, –пообещал Дронго, взглянув на часы. «Уже половина четвертого. Похоже, что скальпМовсани уже снят Мир-Шаином, если иранский режиссер все еще не прервалинтервью. Надеюсь, что он не поступит так глупо, иначе будет еще большийскандал».

– Вы торопитесь? – спросила Сада.

– Мне нужно подняться к нашему общему знакомому. У него тамсидит один журналист. Боюсь, что своими дотошными вопросами он выведет Мовсанииз состояния равновесия.

– Его так легко вывести из себя?

– Смотря кто и какие вопросы задает.

– Я учту ваше замечание. Спасибо за предупреждение.

Дронго кивнул ей на прощание и вошел в кабину лифта.Поднявшись на девятый этаж, он вышел в коридор и замер. Здесь было сразучетверо охранников. У кабины лифта стоял сотрудник полиции в форме. Двое мужчинпрогуливались по коридору, и еще один охранник сидел на стуле у дверей.«Похоже, Мовсани охраняют, как английскую королеву», – подумал Дронго,проходя к дверям. Его остановил один из сотрудников службы безопасности.

– Туда нельзя, – строго сказал он, – там идетзапись.

В этот момент дверь открылась. Из номера операторы началивыносить свои камеры.

– Съемка уже закончилась, – сказал Дронго. – Яглавный консультант по безопасности кинофестиваля.

Сотрудник взглянул на своего напарника, очевидно, старшегопо званию. Тот видел Дронго в момент нападения Велиева. Поэтому он, соглашаясь,кивнул. Сотрудник сделал шаг назад, пропуская Дронго. Из номера выносили своюаппаратуру сотрудники телеканала. Мир-Шаин попрощался со всеми и вышел изкомнаты, захлопнув за собой дверь. Несмотря на свой невысокий рост, он гордо ис явным достоинством нес свое тело. Ему было чем гордиться. Сегодня за тридцатьчетыре минуты он выжал из Мовсани столько признаний, сколько тот не делал и вдесятках интервью английским изданиям. В номере остались только англичане –Слейтер и Хитченс. Второй сотрудник посольства, приехавший со Слейтером, ужеуехал. Дронго взглянул на режиссера. Мовсани сидел в кресле красный и потный.Он раздраженно закричал:

– Почему меня заранее не предупредили об этом типе? Он выжализ меня все, что хотел. Больше я не буду давать никаких интервью этим местнымзнаменитостям. Что они себе позволяют? Он думает, что я обязан отвечать на всеего вызывающие вопросы?

Англичане молчали. Похоже, их мало интересовали творческие проблемырежиссера. Мовсани достал носовой платок и стал вытирать лоб. Прошел в спальню,где рядом с кроватью находился тяжелый бронзовый торшер, очевидно, сделанный назаказ для королевских апартаментов. Мовсани устало вздохнул и, вернувшись вгостиную, обратился к Дронго:

– Нужно было меня предупредить. Это какой-то террорист, а нежурналист. Он меня буквально выпотрошил. Такие вопросы не задают в приличномобществе.

– Вы же сами хотели дать интервью, – напомнилДронго, – сами говорили, что он местная знаменитость.