Экономика и культура - Дэвид Тросби

Строгую формулировку такой теории еще предстоит дать, но уже можно увидеть некоторые наиболее вероятные черты новой парадигмы развития, вырисовывающиеся в современной мысли. Во-первых, маловероятно, что новая модель развития будет включать строго однонаправленные причинно-следственные связи. Скорее всего, будет подчеркиваться взаимосвязь элементов модели, в которой влияние одновременно идет по многим направлениям. Так, например, воздействие культурных характеристик и устремлений данного общества на традиционные экономические переменные, такие как выпуск продукции на одного работника, скорее всего, будут уравновешиваться учетом влияния производительности труда на меняющиеся ценности. Во-вторых, будет признано, что ни культура, ни экономика не являются статичным явлением, но обе постоянно меняются, так что взаимосвязь между переменными – это динамический процесс, а не фиксированная константа. В-третьих, нет такой модели развития, которая подходила бы для любой ситуации: предписания в каждом конкретном случае определяются различиями путей развития отдельных стран, породивших разные экономические, социальные, культурные и институциональные условия[106]. В-четвертых, новая парадигма, скорее всего, будет считать основным компонентом плюрализм, а не однородность, в частности, признавая, что развитие человека начинается на местном уровне, а культурное многообразие является жизненно важным условием цивилизованного существования человека. Наконец, спутником плюрализма является культурная свобода – как коллективная свобода общества выбирать, какое именно развитие оно хочет получить, так и индивидуальные права, занимающие центральное место в идее свободного общества. Эти свободы предполагают институциональную структуру, установленную коллективным соглашением и действующую через государство и гражданское общество, которые гарантируют поддержание этих свобод. Таким образом, внимание к институциональной структуре тоже должно занять видное место в такой модели развития[107].

Внутри такой широкой рамки развития способом соединения экономической и культурной проблематики является возвращение к базовому понятию создания ценностей, где поколения экономических и культурных ценностей могут рассматриваться в качестве результатов процесса развития, устанавливающего баланс между стремлением к материальным благам и услугам и более глубокими человеческими потребностями и стремлением к культурному признанию, выражению и самореализации.

Благодаря утверждению экономической и культурной ценности в качестве компонентов модели развития, а также признанию долгосрочной эволюционной природы экономического развития и культурных измерений идея устойчивости становится естественной системой координат, в которую вписывается анализ экономического и культурного развития. Более того, учитывая, что идею устойчивости чаще всего применяют к взаимоотношениям природной среды и экономических процессов и что существует сходство между природной и культурной средой и между природным и культурным капиталом, можно сразу указать на то, что интерпретации устойчивости в отношении природной среды будут иметь аналог в культурной сфере. Мы уже отмечали это, когда обращали внимание на параллели между тем, как экосистема поддерживает биосферу, и тем, как культурная инфраструктура поддерживает социальный мир; и та и другая, в свою очередь, оказывают существенную поддержку экономической жизни, разворачивающейся в соответствующих областях.

Принципы устойчивости, выдвинутые нами в гл. III при обсуждении культурного капитала, дают возможность шире поставить проблему роли культуры в экономическом развитии. Эти принципы позволяют определить «культурно устойчивый» тип или паттерн развития, точно так же, как в чем-то схожий набор критериев для природного мира дает формулу для определения экологически и природно устойчивого развития. Таким образом, мы можем принять принципы материального и нематериального движения вперед, межпоколенческого и внутрипоколенческого равенства, поддержания культурного разнообразия, принцип предосторожности и признание системной взаимозависимости в качестве точки отсчета для оценки процесса, стратегии или специфического проекта культурного развития. В общей схеме вещей требование культурно устойчивого развития будет дополнять требование экологически устойчивого развития[108].

Такого рода идеи начинают находить отражение в подходах к политике развития в международных сообществах. Например, на Межправительственной конференции по культурной политике для развития, проходившей в Стокгольме в апреле 1998 г., перед правительствами 150 представленных стран была поставлена первоочередная задача сделать культурную политику одним из ключевых компонентов стратегии развития. Правительствам было предложено учредить политические программы, признающие всепроникающую важность культуры для развития, «чтобы они [культурные программы] стали одним из ключевых компонентов эндогенного и устойчивого развития»[109].

Обращаясь к сфере практической помощи развитию, мы можем заметить, что роль культуры в устойчивом развитии становится здесь ведущей теоретической концепцией. Например, во Всемирном банке, который ежегодно выдает многомиллионные займы на развитие бедным странам, понятие устойчивого развития было введено приблизительно десять лет назад, благодаря чему открылась парадигма развития, учитывающая социальные проблемы и проблемы окружающей среды. Но сдвиг в сторону культуры – явление совсем недавнего времени, отчасти ставшее реакцией на трансформацию осмысления экономического развития, о которой мы говорили в предшествующем разделе[110]. Обратимся теперь к тому, как отныне рассматривается культура на международной арене двусторонней и многосторонней помощи развитию. Здесь можно указать на три аспекта.

Во-первых, если верно, что глобализация транслирует материалистические ценности и стандартизированную форму массовой популярной культуры, она может рассматриваться в качестве потенциальной угрозы местной культурной дифференциации, приводящей к отчуждению и дезориентации. Поэтому все более важная задача для поддержания развития в любом секторе – подпитывание и накопление местных культурных ценностей[111]. Во-вторых, при составлении конкретных программ и проектов следует уделять внимание тому, чтобы адаптировать подобное вмешательство к местным традициям и институтам, используя местное (экспертное и обычное) знание и делая акцент на взаимодействии внутри сообществ и между ними. С практической точки зрения это проявляется в поисках «идущих снизу вверх» процессов при создании и осуществлении стратегии. В-третьих, программам, специально ориентированным на неимущих, необходимо признать важность культурной легитимации, чтобы влить новую энергию в сообщества и повысить их самооценку. Следовательно, программы по борьбе с бедностью станут более эффективными, если будут специально направлены на культурные цели, поддержку культурного выражения и сознания как сопутствующих элементов улучшения материального положения.