Дело чести - Лев Пучков

Мне в иные моменты их даже жалко было — посмотришь, бывало, на свежеизготовленный труп незадачливого «сталкера» и пригорюнишься: вот и еще один народный умелец ласты заплел в одночасье… А как много он мог для страны сотворить полезного, ежели бы встал вовремя на праведную стезю! Ммммм…. Ну и дурень же я был, я вам сообщу! В таких условиях проводку груза любой категории осуществит каждый олигофрен — это однозначно. Соорудил себе липовые документы, запасся бабками для бдительных — и вперед! ЗОНА ждет тебя, грязный «сталкер»!

Так что напрасно я горевал под настроение: на кривых тропках ЗОНЫ, как оказалось, догнивают трупы далеко не самых одаренных представителей человечества. Были бы одаренными, остались бы в живых — как ваш покорный слуга (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!).

Однако стоит над этим обстоятельством задуматься. Ежели, к примеру, по каким-то причинам порушится наше предприятие (мало ли что в жизни случается!), можно будет переквалифицироваться и гонять караваны в ЗОНУ. Ха! Вот будет комедия… Я — «сталкер». Бесстрашный и неуловимый — этакий «летучий голландец» кривых дорог и малоезженых шоссе. Но это — запасной вариантец, самый никудышный. Это — туманная перспектива необозримого будущего. А пока…

Пока мы катим в ЗОНУ вовсе не для того, чтобы сдать аборигенам тачки в обмен на стволы. Это только легенда. Так сказать, завязочка последующего за этим лихого мероприятия.

Основной задачей нашего путешествия является ликвидация банды Салаутдина Асланбекова. Того самого Асланбекова, имя которого в годы РЧВ навевало легкую грусть на командующих тактическими группировками и заставляло начальников федеральных застав в Мехинском районе страшным голосом кричать во сне: «Застава к БОЮ!!!» Того самого легендарного Салаутдина, которого нынешнее правительство свободной Ичкерии боится пальцем тронуть и скрепя сердце терпит все его дикие выходки: раритет, музейный экспонат, табличка «руками не трогать — антиквариат!!!»…

… — Наше терпение лопнуло. Или мы его уничтожим, или дойдет до того, что он заставит нас чистить ему сапоги, — так сказал неделю назад на «стрелке» горный волк Зелимхан Ахсалтаков, повергнув меня в состояние, близкое к шоку. Ой-е-ей, как интересно! Где ты, страшный Зелимхан, которым дембеля сорок седьмого полка пугали необстрелянных салажат, только что прибывших в Ичкерию? Куда подевался хозяин Мачкой-Артановского района, гордый и непримиримый вояка, хитрый стратег и грозный враг федералов? Или высокий пост необратимо действует на сознание, меняя характер и повадки, трансформируя вместе с жизненным укладом всепоглощающую гордыню необузданного хана в вынужденный конформизм политика? Да что там конформизм! Что ж получается: этот самый пост заставляет правоверного мусульманина предать своего соплеменника?

— А что поделать? — верно истолковал мое немое удивление Зелимхан. — Особенности наших отношений диктуют свои условия. Клянусь Аллахом, никогда бы мы не решились на такое, если бы вопрос не стоял столь серьезно…

Далее следовали пространные рассуждения о необходимости таких крутых мер. Мой давний враг красноречиво и убедительно доказывал, что они — ичкерская верхушка — в общем-то славные ребята, добрые и прекраснодушные (белые и пушистые!), и пекутся исключительно о благе и процветании своего многострадального народа. Так что грязная афера, которую они задумали, таковой на самом деле не является. Это просто хитрый политический ход, который одновременно послужит для многих сомневающихся суровым уроком.

Судя по витиеватым изъяснениям Зелимхана, в настоящий момент Салаутдин Асланбеков являлся самой натуральной грыжей в хилом организме свежесостряпанного государства Ичкерского. Чего такого он натворил? Ой, блин, да лучше спросить, чего он не успел сотворить за послевоенный период!

Скот угоняет, машины угоняет (причем не за пределами Чечни, а на ее территории!); грабит без разбора всех, кто под руку подвернется, — независимо от наличия крайней плоти на детородном органе, — имеет какие-то левые дела с абхазами и кабардосами, а в дела эти не позволяет сунуть нос ни одному представителю правительства свободной Ичкерии. Но более всего Салаутдин предпочитает похищение людей с целью получения за них выкупа. Если верить данным грозненских статистиков, примерно пятьдесят процентов похищений по всей республике приходятся на его банду. Причем захватывает он всех, кого считает способным принести хоть какую-то прибыль, невзирая на чины и ранги. От этого имидж Ичкерии как правового государства здорово теряет в весе — все вокруг за такие штуки ее здорово не жалуют и постоянно тычут пальцем на тотальную криминализацию чеченского народа. Ай, какой политический ущерб, какой урон…

Грозненских товарищей на земле Салаутдина запросто гонят в шею: самоуправление там, причем в самом неприглядном аспекте. А в последнее время этот господин совсем оборзел: объявил район своего пребывания независимым краем, с правами оффшорной зоны и строит неподалеку от Мехино всамделишный аэродром для приема транспортных самолетов из-за границы. А на все попытки официального Грозного образумить зарвавшегося «хана», он лишь посмеивается: я, мол, полновластный правитель в своем районе, и не лезьте в мои дела, а то вообще обижусь и такое вам всем устрою!

— Ну так отловите его, прикуйте наручниками к столбу на центральной площади Грозного и публично расстреляйте, — мудро посоветовал я. — Опыт у вас имеется…

Зелимхан туманно глянул на меня и зябко передернул плечами — ход моих мыслей ему вроде бы импонировал, но…

— Ну и дурак ты, Иван, — обиженно буркнул он. — Если бы можно было — давно бы сделали… За этим парнем стоит хорошо вооруженный отряд головорезов численностью в две сотни стволов. Но это не самое главное. Тейп[6]у него мощный… Если Салаутдина убить, весь его род встанет под ружье. И потом — тогда уж придется расстреливать минимум с десяток человек: двух старших сыновей Асланбекова, четырех братьев, троих племянников… Тогда по Ичкерии прольются реки крови: будет настоящая кровная война.

— Слабо, значит, — резюмировал я, покосившись на Шведова. До сих пор полковник принимал лишь пассивное участие в разговоре, не удосужившись обронить хоть какое-то замечание по поводу краснобайства Зелимхана. — Слабо… Значит, пацанов с бабами расстреливать вы мастаки — за ними никто не стоит… А матерого бандита с его выводком вам обкорнать не по зубам. Очень приятно!

— Хорош полемизировать, — прорезался Шведов и кивнул маскоодетой головой Зелимхану. — Давай по существу.

Зелимхан нехорошо покосился на меня и дал по существу — кратко закруглился с речью, художественно оформив заочно вынесенный Асланбекову приговор.

По всем показателям выходило, что Салаутдин — явление для Ичкерии крайне опасное и нетерпимое. И самое неприятное — дурной пример. Многие влиятельные товарищи со славным боевым прошлым внимательно следят за деятельностью этого новоявленного удельного князя и пытаются на местах все организовать по его образу и подобию. Ежели дальше так пойдет, очень скоро могучая Ичкерия разделится на кучу отдельных областей, каждая из которых будет требовать статуса суверенного государства. А они, то бишь правительство Ичкерии, не могут допустить такого. Потомки не простят.