Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

– Мадлен! – прокричал он секретарше. – Кофе вчерашний, что ли? Может, заваришь свежий? – Он забрал мою чашку. – Я не позволю вам это пить.

– Чем именно занимался ваш отец, когда работал на Билли? – спросила я, отдав свой кофе.

– Он разбирался в разногласиях по поводу имущества его жены. Ну а потом, всякий раз, когда Билли нужен был адвокат, он связывался именно с ним.

– В разногласиях?

– С отцом его жены, я полагаю. Она купила «Книги Просперо» на деньги из доверительного фонда своего отца. Когда она умерла, он попытался забрать ее активы.

– Выходит «Книги Просперо» – магазин Эвелин?

Это было настолько очевидно, что я удивилась, как это раньше мне подобное не пришло в голову! Ведь мне всегда с трудом верилось, что Билли заведует книжным магазином, но, с другой стороны, Билли во всем был странным, удивительным и неповторимым.

Элайджа кивнул.

– Билли и впрямь никак не был причастен к магазину, поэтому отец Эвелин и воспротивился, чтобы тот перешел к нему. Конфликт бы не зародился, если бы она оставила завещание, но молодые люди не задумываются о завещании, пока на них не сваливается безмерное богатство. Вот у вас есть завещание?

– А я и не владею безмерным богатством.

– И все-таки советую вам его написать, учитывая, что теперь вы владелец собственности.

Элайджа взял обе чашки и пообещал скоро вернуться.

Я несколько раз перечитала загадку Билли, пока ждала его. «Наука – основа любой жизни, особенно моей. Я состою из волокон, мускулов и мозгов…» Может, все-таки имеется в виду какой-то ученый? Хаксли? Бэкон? Дарвин? Нет, все не то. Если Элайджа так быстро разгадал загадку, значит, я не замечала нечто очевидное.

Впрочем, именно этим шарады и интересны: они довольно просты. Более мудреные загадки лишь искусно прячут эту простоту. Я вглядывалась в слово «волокна», пока оно не перестало иметь какой-либо смысл, превратившись в странное сочетание букв. С каждым прочтением разгадка казалась все недостижимее, поэтому я убрала записку и постаралась на время забыть про нее. Мне требовался свежий взгляд. Только так я бы сумела разрешить эту задачку.

Элайджа вернулся с папкой и двумя чашками кофе.

– По вкусу все еще как реактивное топливо, но, по крайней мере, он свежий, – сказал мужчина, протягивая мне чашку.

Он сел в кожаное кресло рядом со мной и повернул папку в мою сторону, чтобы мне было хорошо видно.

– Сейчас самое время объяснить, что же вас ждет.

Он распечатал листы с эксплуатационными расходами магазина, продажами и заработной платой за последние два года. Лючия и Чарли получали всего лишь тринадцать долларов в час. У Малькольма был фиксированный оклад, но получал он не больше, чем я на посту учителя в частной школе.

– Хорошая новость – эта собственность стоит сейчас значительно больше, чем на момент покупки в восьмидесятых, а ипотечные выплаты закончатся через два с половиной года. К тому же они незначительные. Также надо сказать, что Билли не вел учет по перекупленным книгам, так что ситуация не такая страшная, как может показаться.

– А плохая новость?

– Когда наступил кризис, Билли продал свой дом в Пасадене, чтобы покрыть затраты на магазин. Я пытался его отговорить. Этих денег хватило на несколько лет, а потом Билли увяз в кредитах. Так что, боюсь, остался немалый долг, а продажи за последнее время существенно снизились.

Он открыл таблицу продаж: они резко вырастали в декабре и в начале лета, но не настолько, чтобы принести значительную прибыль. В некоторые месяцы, например в августе, продажи стремительно падали.

– Книжный магазин – довольно своеобразный вид розничного бизнеса. Нельзя увеличить доход за счет повышения стоимости книги. Редкие книги могут продаваться по действительно большой стоимости, но большинство книг вовсе не редкие. Я много раз пытался объяснить это Билли, но он не слушал.

Элайджа указал на другой столбик.

– Кофейня – другой разговор. Это прибыльное дело, но на одних капучино и капкейках всего не вытянуть.

– К чему вы ведете?

– К тому, что «Книги Просперо» долго на плаву не продержатся. Советую продать помещение, и тогда вы сможете выплатить долг Билли. К тому же даже после этого у вас останется немного денег.

– Но ведь «Книги Просперо» на рынке уже… сколько лет?

– Около тридцати. Увы, мне бы самому хотелось обрадовать вас чем-нибудь.

Судя по всему, мне не удалось скрыть свое подавленное настроение, потому что он добавил:

– Никто не будет вас осуждать, если вы решите продать магазин. Слетаете на Гавайи, словно дядя сделал вам подарок.

Если Элайджа подбивал меня продать «Книги Просперо» и рвануть на Гавайи, где я бы целыми днями лежала на пляже, попивая коктейли с маленькими зонтиками и наслаждаясь отдыхом и полученным задаром, то он явно не знал Билли так хорошо, как думал. Он не понимал, что Билли оставил мне магазин, потому что знал, что я его не продам. Билли знал, что я не дам этому месту превратиться в лавку со свежевыжатым соком или в очередной бутик, коих в Силвер Лейке роилось множество.

– Я не продам его, – сказала я Элайдже. – По крайней мере, пока не найду кого-то, кто сможет управлять этим бизнесом.

Элайджа передал мне папку.

– В таком случае подумайте, как сделать из него прибыльное дело. Пока что денег хватает до сентября. А потом…

Ему не нужно было заканчивать предложение.

Уже на выходе из офиса я спросила:

– А чем закончился спор по поводу наследства Эвелин?

– Отец Эвелин проиграл дело. Несмотря на то что магазин купила именно она, он считался общенажитым имуществом супругов, поэтому после ее смерти перешел к Билли. Большинство людей, которые хотят оспорить передачу имущества другому человеку, не могут привести достаточно аргументов и проигрывают. Причем дело, как правило, не только в деньгах. Поэтому это довольно интересная область права, как и разводы.

Он помахал мне рукой на прощание.

Я направилась к машине родителей. Тротуар был усеян листочками сирени. Билли совершенно безответственно набрал столько долгов. Даже я, человек, далекий от мира финансов, это понимала.

Уже у машины я вдруг осознала, что совсем забыла о сезонных особенностях жакаранды: нельзя ни в коем случае парковаться под этим деревом, когда оно цветет. Все лобовое стекло тонуло в липких фиолетовых цветочках. Дворники особо не помогли, ведь после каждого их движения на стекле оставался темный след. Я добавила моющее средство.

Мои мысли занимал прошедший разговор с мамой. Что именно она сказала, когда я спросила про название «Книг Просперо»? Она упомянула, что Эвелин любила «Бурю», но она не говорила, что Эвелин назвала магазин в ее честь. И это не оговорка, а нарочное умалчивание. Мама не хотела, чтобы я знала, кому на самом деле принадлежали «Книги Просперо», точно так же как и папа не хотел, чтобы я знала, почему Эвелин умерла.