Метро 2033. Война кротов - Александр Шакилов

Сайгон закрыл глаза, чтобы не видеть блеска металла. В голове у него всё смешалось.

Война. Националисты и криминал объединились, чтобы уничтожать мирных людей!

И губная гармошка. Буква «А»…

Вернуться домой, обнять жену, подготовить станцию к войне. Как подготовить? Кто будет сражаться с армией чудовищ в людском обличье?!

Отец. Найти отца. Фидель знает, как найти отца…

И вдруг чётко обозначилось главное. Быть может, команданте прав, и единственная возможность предотвратить войну — это прорыть туннели? И не такое уж безумие — попытка добраться до Днепра и запустить машины метростроя?

По крайней мере, шансов осуществить эту затею больше, чем вооружить население Святошина и научить юнцов стрелять в матёрых убийц. Тот же Андрюшка…

* * *

Автомат трясётся в руках Андрея. Он стал мужчиной в восемь лет, убив здоровенного казака, ворвавшегося ночью в хату Кимов. Андрей сунул непрошеному гостю лезвие в бок. Испугаться он просто не успел.

Сменить рожок. Патроны можно не экономить. Главное — отбить атаку. Очередь. Ещё. Ещё. Рядом взрывается граната. Осколком расцарапало щёку. Ерунда, а не рана. В ушах только звенит. Зато грохота выстрелов больше не слышно — нет худа без добра!

Враг идёт из туннеля, из темноты. Алые шаровары и кожаные куртки — это враг. У одних чужаков черепа полностью выбриты, у других есть по клоку волос. Звери. Если бы Кашка не заминировал подходы к станции, святошинцы погибли бы ещё вчера. «Пригодился тайничок-то мой!» — как ребёнок радовался Кашка, товарищ отца. Вот он, Кашка, лицом вниз лежит в алой луже. А где отец, а? Где он?! Ещё один ствол не помешал бы. Бойцов на станции — раз, два и больше нету.

Хорошо хоть мама рядом, за баррикадой из кроватей. У мамы СВД. И каждый её выстрел — это смерть. Если б она делала зарубки на прикладе, на нём бы уже не нашлось свободного места…

Вчера Компас ушёл на переговоры с руководством Альянса — объединённого войска Политеха и Вокзальной. Утром он вернулся — на платформу выкинули два рюкзака с частями его тела. Говорят, не хватало одной руки, печени и сердца. Неужели у Альянса так туго с продовольствием?

Сменить рожок.

Не стрелять, дать автомату остыть, не то заклинит и можно его будет использовать лишь в качестве дубины. Отец всегда считал его, Андрея, смышлёным. Что ж, так оно и есть. Дети в метро взрослеют очень быстро. И вдвое быстрее взрослеют на войне.

Ещё одну атаку отбили. А дальше?..

Альянс не отступит, а святошинцам сдаваться смысла нет — война ведь на уничтожение. Или, как сказала мама: «Геноцид». А значит, Андрей будет драться до последнего патрона, а потом…

Толчок в грудь.

Упал.

Надо подняться.

Одежда мокрая.

Что это? Кровь?..

* * *

Видение было таким реальным, что Сайгон схватился за грудь. В него попали. Пуля. Он ранен, он…

Нет. Попали не в него, а в Андрюшку! И даже этого на самом деле не было. Но кошмар точно обратится явью, если Сайгон не придумает, как спасти сына, жену и станцию заодно. Его трясло. Надо что-то делать. Но что?!

— У меня есть план. — Фидель смотрел Сайгону в глаза. — А что можешь предложить ты?

Ничего.

Ничего он не может предложить!!!

Ни единой мыслишки, только желание найти отца — болезненное, безумное. Навязчивая идея, так называется подобное состояние. Ну и пусть. Он готов пойти на всё, чтобы выяснить судьбу губной гармошки. Жаль, что единственная зацепка в этом деле — команданте Фидель. Надо беречь его, холить и лелеять, чтобы, не приведи Хозяин Туннелей, не оступился где-нибудь и не стал жертвой людей и мутантов.

И война. Грядущая война, после которой выживут только победители, которых просто некому будет судить. И план спасения, придуманный Фиделем, хоть какой-то план, единственный, пусть и призрачный шанс не допустить, чтобы в сына стреляли…

По всему выходит, что у Сайгона нет иного варианта, как отправиться вместе с команданте и его командой. Если можно предотвратить войну, то только чудом. А попасть на станцию Днепр — уже само по себе чудо. Мало ли, вдруг получится? И при первой возможности, не гнушаясь ничем, Сайгон выбьет из Фиделя нужную информацию. Но только после того, как команданте найдёт и запустит проходческий комплекс.

— Я с тобой, команданте. — Сайгон вновь протянул Фиделю руку.

И на этот раз Фидель её пожал.

— Ну что ж, парни, — обратился команданте к своим головорезам, — у нас появились новые друзья. Теперь нас никто и ничто не остановит.

— А как же я? — подала голос Гильза, которая до сих пор хранила молчание и вообще старалась слиться с пейзажем.

— А вы свободны, дорогуша, — улыбнулся Фидель. — Не смею задерживать. Но должен предупредить, что стоит только вам покинуть палатку, как люди Бориса захотят познакомиться с вами поближе. Что неудивительно, учитывая вашу красоту.

На щеках Гильзы выступил лёгкий румянец.

— А можно мне с вами? Хотя бы до следующей станции?

— Готовить умеете?

Подбородок Гильзы задрался кверху, ноздри затрепетали. Она поняла, что её собираются использовать в качестве обыкновенной кухарки. Вот он, мужской шовинизм! Это и есть та самая эксплуатация, о которой предупреждали Гильзу на Нивках!

— Умею, и очень хорошо, но…

— Вот и отлично! — перебил амазонку Сайгон, пока та не наговорила лишнего. — Значит, мы опять вместе! Я рад!

И он так светло и медово посмотрел на Лектора, что тот отшатнулся. С нигерийцем ещё предстоит приятная беседа по душам.

— Выходим через… — Фидель посмотрел на наручные часы — механика, никаких батареек. — Через два часа. Есть возможность поспать, привести себя в порядок. Покидать палатку самостоятельно очень не рекомендую. Ради вашей безопасности, друзья мои, не стоит делать глупостей.

— Но мне надо отправить жене письмо! — Сайгон обязан был предупредить Светку, Алексеевича и всех-всех-всех о грядущей войне. Пусть готовятся. Пусть что-то делают. А уж он приложит максимум усилий, чтобы воспрепятствовать бойне.

— Я передам с караванщиками. Пиши.

Сайгон вытащил из рюкзака маленький блокнот и заточенный карандаш. С письменными принадлежностями в метро туго. Вырвав пол-листа, он в двух словах изложил ситуацию, потом свернул послание и написал: «Станция Святошин. Светлане Ким», после чего вручил лист Фиделю вместе с пятью жетонами — платой за доставку почты.

Сделав это, Сайгон хоть как-то успокоился.

Команданте вышел из палатки. Сайгон остался внутри.

Отойдя так, чтобы блудный сын его не видел, команданте скомкал письмо в кулаке и выбросил в мусорный бак.