Тайна двух лун - Ксения Грациани

– Тогда пойдём за остальными? – обратилась она к своим попутчицам. И что он так уставился? Нашёл невидаль… Ей захотелось поскорее уйти и возвратиться с племенем, смешаться с другими, лишь бы он так не смотрел.

– Нам незачем идти втроём, – сказала Муна, – достаточно, если пойдёт кто-то один. Например, ты, Килайя.

– Хорошо, – согласилась та, даже не заметив, что её опять назвали не по имени. Она сама не понимала, что с ней творится, но ей хотелось как можно быстрее убежать от взгляда Арэнка, устремленного на неё исподлобья.

– Нет, будь здесь, я приведу остальных, – сказала Нита, – а вы с Муной начинайте строить навесы для ночлега. Солнце уже клонится к вершинам деревьев, нужно спешить, – Нита тут же развернулась, не дав Аламеде возразить, и побежала к воде.

Всегда она так. Скажет, как обрубит – с ней не поспоришь.

– Можете брать стёсанные ветки, они мне не пригодятся, – сказал Арэнк, обхаживая топором ствол дерева. Лесоруб снова был вовлечён в работу и наконец перестал разглядывать Аламеду. – Места здесь полно, выбирайте, где почище. Если нужна помощь – зовите.

– А сам ты где живёшь? – поинтересовалась Муна. Она положила гарпун на землю и принялась собирать прутья для крыши.

Арэнк поднял голову и кивнул на стоящее в отдалении дерево. Кряжистое, с раскидистыми ветвями, оно держало меж них сложенную из хвороста хижину.

– Ты соорудил дом так высоко? – удивилась Муна.

– В первые дни я был слишком осторожен. Глаз не сомкнул, пока не закончил работу. Теперь же я часто засыпаю прямо здесь, под открытым небом, на ворохе опавшей листвы, поэтому и вы можете спокойно строить на земле. Но тогда я опасался, что в лесу полно чудовищ и плотоядных растений – где в Лакосе их нет? – Арэнк улыбнулся, и Муна тут же ответила на его улыбку. – Вскоре я понял, что лес не враждебен. Никакая тёмная сущность словно не смеет ступить в него. Кроме птиц, рыб и животных, лишь одно существо обитает здесь. Мне кажется, именно оно оберегает это место.

– Ах, та слизкая мерзость, – вспомнила Муна, – Аламеда говорит, это мокрун, дух болота.

– Дух болота? – Арэнк удивлённо глянул на Аламеду. – А разве духов можно увидеть?

– Мокрун – воплощённый дух, – отозвалась та.

– Тебе придётся поверить ей на слово, – хмыкнула Муна. – Она ведьма.

Арэнк снова перевёл взгляд на Аламеду, внимательно изучая её.

– Что ж, верю… – пожал он плечами. – Правда, я зову это создание Страходеем, Знали бы вы, как я перепугался, когда увидел его впервые. До смерти, честное слово, – лесоруб засмеялся, и от этого заразительного и обезоруживающего смеха у Аламеды что-то шевельнулось внутри. – Но потом понял – это место живо, только благодаря ему. Страходей оберегает его. Я спросил, могу ли я срубить несколько деревьев, и он ответил согласием. Теперь уживаемся мы на славу. Он даже не пытается больше меня пугать, хотя сначала старался, как мог. Наверное, понял, что я его не боюсь. И вы не бойтесь. Он ничего вам не сделает.

– Мокрун любит людские страхи, они для него, как красочные сны, – сказала Аламеда, внезапно припомнив, чему учила её старая Ваби. – Оттого и пугает. Особенно перевоплощаться горазд. Мокрун способен обратиться хоть в беса, хоть в умершего человека, но он никогда не сделает зла людям. Если его не обижать.

– Может быть, ты даже знаешь, почему птицы не поют? – спросил Арэнк.

– Нет, этого я не знаю…

Девушки приступили к работе. Выбрали из кучи стёсанных веток те, что покрупнее и установили каркас будущего навеса. Затем принялись переплетать между собой и укладывать поверх тонкие прутья. На это ушло много времени, стало смеркаться.

– Нита, наверное, уже вернулась на остров, – сказала Аламеда. Она закрыла оставшуюся прореху в крыше и присела отдохнуть. – Под навес этой ночью отправим детей с матерями, а завтра построим ещё.

Она глотнула воды из глиняной бутылки, которой поделился с ними Арэнк, и глянула на Муну. Что это с ней? Щёки тронул нежный румянец, губы тоже порозовели, как закатное небо. Тут Аламеда заметила, что Муна размяла в пальцах несколько красных ягод, росших вокруг на мелких кустарниках, и снова нанесла немного сока на скулы. Она преобразилась и стала ещё красивее, чем обычно.

– Что смотришь? – бросила та, заметив, что Аламеда наблюдает за ней.

Та промолчала и, отвернувшись, устремила взгляд на закат. Впервые она видела, как Муна прихорашивается. Для Арэнка красоту наводит. Только ей незачем, она и так самая заметная девушка племени. Он непременно выберет её. Аламеде снова стало тоскливо. Она вспомнила, как сама готовилась к встречам с Роутегом, как хотела понравиться ему. Приглаживала ореховым маслом свои длинные волосы, которые он часто ласкал в крепких ладонях. Расписывала тело татуировками с символами любви и семейного очага. Давно это было, и уже развеялось по ветру, как зола от пепелища. Ничего не вернуть, всё в прошлом…

Девушки почти закончили обустраивать навес, когда Арэнк наконец оставил топор. Он разжёг костёр. Красное пламя взвилось в небо, словно сигнальный огонь, указывая путь десятку огоньков поменьше, которые показались вдали, за деревьями. Плавучий остров приближался к берегу, и ночное безмолвие нарушили людские голоса.

Остров-плот заякорили возле берега, но за время пути от него отслоился ещё один большой кусок, и добрая часть скарба племени утонула. Спасённые пожитки перенесли на холм. Было решено, что под построенный Муной и Аламедой навес пойдут спать дети, а остальные – уж где придётся. Племя объединилось вокруг костра. Поужинали чем пришлось. Арэнк поделился с гостями своими немногими запасами: рыбой, ягодами и корнеплодами, которые по виду напомнили Аламеде корень любимой маниоки. Пока еда коптилась на углях, лесоруб показал женщинам, где растут съедобные корневища, ягоды и лишайник, и объяснил, как отличить их от несъедобных. Многие из этих растений те отродясь не видели.

Стемнело, но Аламеда заметила, что старый Яс закурил длинный костяной калумет и подозвал к себе Арэнка. Они сидели отдельно от остальных и долго о чём-то говорили, передавая друг другу трубку. Наконец Яс поднял руку – и вокруг костра тут же воцарилось молчание.

– Немало воды прибыло в Лакос с тех пор, как мы скитаемся по его волнам, – проскрежетал старик. Думалось, он вот-вот рассыплется, будто потрескавшаяся земля, от каждого произнесённого слова. – Я редко ошибаюсь, но всегда готов признать свой промах. Нита оказалась права, когда решила отправиться в чащу, – он с трудом повернулся, отыскивая её глазами в кругу собравшихся, а найдя, еле заметно кивнул. – Благодарю тебя и твоих смелых подруг. Никогда прежде нам не улыбалась такая удача: мы наконец-то нашли место, которое ещё какое-то время будет для нас гостеприимным и надёжным домом, – затем старейшина обернулся к лесорубу, кивком головы приглашая его подняться. – Теперь нас стало на одного больше. Отныне Арэнк – наш соплеменник.