Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Найт, казначей компании, был арестован в местечке Тирльмонт, неподалеку от Льежа, одним из секретарей г-на Ледеса, британского дипломатического представителя в Брюсселе, и заточен в Антверпенскую крепость. Австрийскому эрц-герцогскому двору неоднократно посылались прошения о его выдаче, но тщетно. Найт отдался на милость правосудия Брабанта и потребовал рассмотрения своего дела местным судом. Существовала привилегия, дарованная Брабанту одной из статей Joyeuse Entrée, согласно которой все преступники, задержанные в Брабанте, подлежали суду в этой провинции. Последняя настаивала на своей привилегии и отказывалась выдать Найта английским властям. Те не переставали слать ходатайства, но тем временем Найт сбежал из крепости.

16 февраля тайный комитет представил свой первый отчет палате общин. В нем говорилось, что расследование сопровождалось многочисленными трудностями и помехами; все, кого допрашивали члены комитета, пытались по мере возможности пустить правосудие по ложному следу. В некоторых предъявленных комитету бухгалтерских книгах были сделаны фиктивные записи; в другие были вписаны суммы денег, а имена держателей акций отсутствовали. В книгах были многочисленные подчистки и изменения, из некоторых были вырваны листы. Также было обнаружено, что некоторые книги особой важности были вообще уничтожены, а некоторые изъяты или спрятаны. В самом начале расследования члены комитета заметили, что переданные на их рассмотрение материалы были самого разного содержания и объема. Многим лицам было поручено исполнение различных частей закона, и под видом этого они действовали недопустимым образом, распоряжаясь имуществом тысяч людей стоимостью миллионы фунтов. Члены комитета обнаружили, что еще до того, как было принято Постановление о Компании южных морей, в ее бухгалтерских книгах была сделана запись о сумме 1 259 325 фунтов на счете по акциям, которые значились проданными за 574 500 фунтов. Эти акции были абсолютно фиктивными и были проданы с целью содействия принятию законопроекта. Они значились проданными в разные дни и по разным ценам, от 150 до 325 фунтов. Пораженный тем, что акции на такую большую сумму были проданы тогда, когда компания еще не имела права наращивать свой капитал путем их продажи, комитет принял решение провести самое тщательное расследование всех ее деловых операций. Перед ним предстали и были строго допрошены управляющий, помощник управляющего и несколько директоров. Было установлено, что во время внесения этих записей компания не являлась владельцем ценных бумаг на такую большую сумму, имея в пределах своих полномочий их количество не более чем на тридцать тысяч фунтов. Продолжив расследование, комитет обнаружил, что эти акции принимались в расчет или удерживались компанией в пользу мнимых покупателей, хотя не было заключено никаких договоров на их передачу или оплату в определенное время. Не было никаких выплат наличными, предполагаемые покупатели не вносили на счета компании абсолютно никаких задатков или залогов; таким образом, если бы курс акций упал, чего можно было бы ожидать, не будь постановление принято, покупатели не понесли бы никаких убытков. И наоборот, если бы котировка акций поднялась (что и произошло, так как план удался), разница за счет роста котировки принесла бы их владельцам прибыль. Таким образом, после принятия постановления г-н Найт составил и подправил счет по акциям, а компания выплатила мнимым покупателям разницу наличными. Эти фиктивные акции, находившиеся главным образом в распоряжении сэра Джона Бланта, г-на Гиббона и г-на Найта, были распределены среди нескольких членов правительства и близких им людей посредством взяток для содействия принятию законопроекта. Графу Сандерлендскому были переданы акции на сумму 50 000, герцогине Кендалской – 10 000, графине Плейтенской – 10 000, двум ее племянницам – 10 000, г-ну секретарю Крэгсу – 30 000, г-ну Чарльзу Стенхопу (одному из секретарей казначейства) – 10 000, компании-изготовителю клинков – 50 000 фунтов. Выяснилось также, что г-н Стенхоп получил гигантскую сумму в 250 000 фунтов как разницу цены акций при посредничестве «Тёрнер, Кэсуолл энд Ко.»; при этом его фамилия была частично подчищена в бухгалтерских книгах фирмы и изменена на Стенгейп. Айлеби, канцлер казначейства, извлек доходы еще более отвратительные. У него был счет на 794 415 фунтов в фирме, владельцами которой являлись директора Компании южных морей. Кроме того, он посоветовал компании увеличить совокупную цену акций второй подписки до полутора миллионов фунтов вместо одного безо всякого на то предписания свыше, руководствуясь исключительно собственной инициативой. Третья подписка была проведена столь же бесчестным образом. Г-н Айлеби подписался на 70 000, г-н Крэгс-старший – на 659 000, граф Сандерленд – на 160 000 и г-н Стенхоп – на 47 000 фунтов. В отчете упоминалось еще шесть человек, менее высокопоставленных. В конце концов комитет объявил, что из-за отсутствия Найта, являвшегося ключевым звеном аферы, расследование было решено приостановить.

Первый отчет было приказано напечатать и принять к рассмотрению через день. После весьма гневных и оживленных дебатов было утверждено несколько резолюций, осуждающих действия директоров и связанных с ними членов парламента и правительства и объявляющих, что те должны, все без исключения, своим собственным имуществом возместить ущерб, нанесенный ими народу. Их деятельность была названа продажной, позорной и опасной, и было приказано внести законопроект, призванный помочь несчастным пострадавшим.

Г-н Чарльз Стенхоп был первым, кого призвали отчитаться о своем участии в данной афере. Защищая себя, он настаивал, что в течение нескольких лет он отдавал все свои деньги на хранение г-ну Найту и что, какие бы ценные бумаги ни приобретал для него г-н Найт, он расплатился за них сполна. Что же касается ценных бумаг, купленных для него фирмой «Тёрнер, Кэсуолл энд Ко.», то он сказал, что ничего об этом не знает. Все, что было сделано в этой связи, было сделано-де без его санкции, и он не может нести за это ответственность. «Тёрнер, Кэсуолл энд Ко.» взяла ответственность на себя, но для всякого беспристрастного, непредубежденного лица было очевидно, что г-н Стенхоп стал богаче на 250 000 фунтов, находившихся в руках этой фирмы и предназначенных ему. Тем не менее его оправдали с перевесом всего в три голоса. Для его оправдания были приложены величайшие усилия. Лорд Стенхоп, сын графа Честерфилда, по очереди обходил колеблющихся парламентариев, используя все свое красноречие, дабы убедить их либо проголосовать за оправдание, либо отлучиться из палаты. Многих недалеких депутатов из числа мелкопоместных дворян его увещевания сбили с толку, что и привело к известному результату. Оправдание вызвало величайшее недовольство по всей стране. В разных районах Лондона собирались озлобленные толпы; повсюду опасались, что начнутся беспорядки, особенно потому, что многие ожидали подобного исхода от допросов более виновных. Г-н Айлеби, высокая должность и большая ответственность которого подразумевали априорную честность, будь он даже недостаточно честен с рождения, в данной ситуации весьма справедливо считался наиболее вероятным преступником номер один. Его дело было принято к рассмотрению на следующий день после оправдания г-на Стенхопа. Царило сильное возбуждение; кулуары и коридоры палаты заполонили толпы людей, с нетерпением ожидавших результата. Дебаты продолжались весь день. Г-ну Айлеби мало кто сочувствовал; его вина была настолько очевидной и ужасной, что никто не отважился выступить в его защиту. Наконец было единогласно решено, что г-н Айлеби, поощрявший и содействовавший претворению в жизнь губительного плана «южных морей» с целью собственного непомерного обогащения, наравне с директорами компании участвовавший в их пагубной деятельности, приведшей к краху национальной торговли и кредитной системы королевства, в наказание за свои преступления подлежит изгнанию с позором из палаты общин и тюремному заключению в лондонском Тауэре под особой охраной; кроме того, ему было запрещено покидать королевство в течение года (до окончания следующей парламентской сессии) и приказано составить правдивый отчет обо всем его имуществе, с тем чтобы употребить его на пользу тех, кто пострадал от его противозаконных действий.