На изломе - Александр Афанасьев

хочешь брать кровь на руки – уходи из органов, и на законных основаниях – не бери.

– Вопрос можно? Ты лично – как относишься к тому, что убили замминистра внутренних дел, подставили его дочь, законопатили в психушку, потом убили? Ты на себя все это не примеряешь?

– Ладно… Щекун… в общем, он как раз в Днепре начинал. До начальника райотдела дошел, потом его наверх забрали. Он с людьми ладил.

– Как это – ладил?

– Ну, как… ты знаешь, например что такое «морковка»?

– Овощ.

– Да вот, ни хрена. Система такая. Работает по всему Союзу, обеспечивает перевозку овощей и фруктов в северные города. Прибыли такие, что… Короче, Щекун… как бы человеком системы был. Людей не трогал, они благодарны были. Сам понимаешь. Ну и кроме того… когда есть система, когда все при деле – порядка как-то больше. Это сейчас… Андропов немало систему погромил, а если вдуматься, стало еще хуже… Отморозки из подвалов вылезли, с машин колеса снимают68, борзеют… рекетируют. Так вот, Щекуна подняли на самый верх, в Киеве – он должен был обеспечивать интересы… деловых людей, скажем так. И вот в какой-то момент – эти интересы резко пересеклись с интересами других людей.

– Каких людей?

– Видишь ли… Украина страна богатая… палку в землю воткни – прорастет…

Слово «страна» – царапнуло слух, но я предпочел это не заметить. Я понимал, что, скорее всего, сейчас мне излагают мотивы убийства Щекуна. Вопрос будет в том, как все это доказать…

– Жрать ведь сам знаешь, нечего – и поезда за колбасой становятся все длиннее и длиннее. Как только у вас начали развиваться кооперативы – так наши начали все больше и больше продуктов вывозить к вам… даже дорога окупала себя. Все это привело к дефициту продуктов питания уже здесь, и местные свидомые начали орать, что Москва их объедает…

– Какие? – не понял я.

– Свидомые. Это значит – сознательные, знающие украинский язык. Народный фронт, если тебе так будет понятнее. В конце девяносто первого – наш Верховный совет «заборонил» вывоз продуктов в Россию. Но суровость закона, сам понимаешь, компенсируется необязательностью его исполнения – караваны как шли, так и идут. Крышевал все эти караваны на уровне министерства – как раз Щекун, он даже выделял экспорт из машин ГАИ, чтобы без проблем доехать, скажем, отсюда до границы с Россией.

Я не удивился – я уже ничему не удивлялся.

– … Наш Верховный совет, видя, что на все его запреты деловые х… с прибором положили, – начал решать вопрос: на границе между Украиной и Россией появились посты Нацгвардии, незаконные. Но с оружием. Произошло несколько очень нехороших инцидентов, со стрельбой, в последнем из них погиб сотрудник милиции, водитель одной из машин… сколько нациков погибло – история умалчивает, но пострелялись хорошо…

– Как сотрудник милиции погиб?! – перебил я.

– Как-как? Каком кверху! – зло сказал Братишка – На посту афганцы случились… нарванные совсем. Слово за слово – начали стрелять. Настоящая пальба была. Машины – в решето. Это в Изварино было…

– А как же гибель сотрудника милиции?

– Написали, в ДТП, в неслужебное время. Вдове сунули то ли сто тысяч, то ли двести – чтобы молчала. Сам понимаешь, зарплата сейчас никакая, а тут за один рейс пятерку платят – за два – три дня работы…

Вот тут у меня начали волосы дыбом подниматься. На слуху был инцидент в Мядининкае69, когда несколько человек положили, и до сих пор непонятно – кто. Но тут еще круче – тут получается, такой же инцидент замяли, причем замяли внаглую. А убийство сотрудника милиции при исполнении вооруженной бандой – сокрыли! ГАИ подрабатывает вооруженным сопровождением конвоев с продовольствием до российской границы за пять тысяч за рейс, а Верховный совет Республики – выставляет на границах незаконные вооруженные банды, которые открывают огонь по сотрудникам милиции. Да тут совсем берега потеряли.

– … после этого – Щекун, сам понимаешь не по своей инициативе – написал по инстанции, что тут творится… не все, конечно. Пошел на открытый конфликт с властью, с Верховным советом. По старой доброй традиции, сор из избы не выносят, кто это негласное правило нарушает – тот вне закона. Вот его и…

Я молчал, стараясь уместить сказанное в своей голове. Это… это уже не просто спекуляция. Это… бандитизм, но бандитизм на государственном уровне.

– То есть… ты хочешь сказать, что Щекун мог быть убит по приказу… руководства Верховного совета Украины?!

– Заметь – ты это сказал, не я.

Я пригладил волосы на своей ноющей после взрыва голове. Действительно – многое можно было ожидать, но такое…

– Слушай, а конвои как… сейчас?

– Как-как. Ходят потихоньку. Знаешь же… все покупается, все продается. Где-то … полями – огородами, степью, там ищи – свищи. Где-то договариваться удается… уже с Гвардией. Там ведь тоже люди… и тоже кушать хотят.

Братишка невесело усмехнулся.

– Я начинал на Азовском море… браконьерство… сам понимаешь. Я тогда еще честным был… верил. Один раз взял такого… он мне говорил – ну и чего ты, салабон – пыжишься. Через год будешь как все… У нас тут система… за год, за два любого купим. Или сломаем. Вот и эти… кого купят, кого сломают. Но против системы…

Вот, похоже тогда то, на Азовщине, Братишка и стал… брать. А потом пошло – поехало – один коготок увяз – всей птичке пропасть. И погиб… честный пацан, который в ментовку совсем не за этим шел.

– Один вопрос – сказал я – я правильно понимаю, что ты либо сам обеспечиваешь интересы системы в Днепропетровске, либо знаешь тех, кто это делает?

– Ну…

– Можешь, устроить мне встречу с людьми из системы. Интересы то у нас… общие.

…

Уставшее солнце – уже начало клониться к закату, когда меня привезли в какой-то двор… двор был старый, дома сталинской еще постройки. Двор был очень зеленым, деревьям было много лет… на площадке играли дети. Задом – во двор выходил какой-то магазин, большой, около него – была грязища, валялась тара, деревянная из-под овощей и стальные корзинки – из-под молочного в бутылках.

Я сидел в черной, двадцать четвертой Волге с молчаливым водителем. Перед этим – мы здорово покатались по городу и на меня даже колпак надели. Я не обиделся, отнесся с пониманием…

– Я закурю, – спросил водитель

– Пожалста.

Водила достал пачку Мальборо, приспустил окно. Несмотря на жару, на нем была черная кожаная куртка. И Мальборо у него была.

– Можно?

– Да ради Бога…

Я покрутил сигарету,