От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - Николай Болгов

«Как только она подросла и созрела, она пристроилась при сцене и тотчас стала гетерой из тех, что в древности называли «пехотой» (Прокопий. Тайная история, IX, 11). Как видим, проводится аналогия с самым «низшим» видом войск.

Мария Египетская

Весьма характерна для эпохи поздней Античности / Ранней Византии судьба Марии Египетской — блудницы, которая, осознав свое падение, стала одной из важнейших христианских святых. Основной источник сведений о ней — «Житие Марии Египетской», ярчайший образец византийской агиографии, — датируется VI веком.

Тематически агиография очень разнообразна: при ее трансцендентной установке в ней находят отражение политические события, детали хозяйственной жизни, быт и нравы современников. Изображение внутреннего мира человека в принципе не входило в круг внимания агиографов, однако спорадически на окраинах сюжета, не затрагивая основных действий персонажа, возникают эпизоды, отражающие его повседневную жизнь.

На примере «Жития Марии Египетской» мы можем проследить, как происходит трансформация языческого общества в монотеистическое, как уживаются традиции старой религии и христианства, насколько тесна взаимосвязь языческой и христианской письменной традиции, как происходит ментальный переворот в картине мира и ценностях одного человека на фоне аналогичных процессов в обществе.

Из жития мы узнаем, что Мария происходила из Александрии, по всей видимости, из средних (или низших) городских слоев. Подростком, будучи в плохих отношениях с родителями, она ушла из дома и начала порочную жизнь. Как говорит — в изложении автора жития — сама Мария, она «потеряла чистоту… неудержимо и жадно влеклась к мужчинам», и не только «ради корысти», а потому что была «падка до наслажденья» и «была одержима ненасытной и неудержимой страстью пятнать себя грязью».

На первый взгляд, мы имеем картину полного отсутствия морально-этических преград у женщины, которая была, возможно, нимфоманкой, а если придерживаться терминологии христианской — была одержима дьяволом. Но если приглядеться, то можно увидеть, что все дело в характерной для агиографического сочинения манере повествования. Смысл любого вида агиографии заключается в христианском назидании, и автор намеренно показывает крайности человеческих чувств и поведения. Что же касается настоящей жизни Марии Египетской, то можно предположить, что жизнь ее была чрезвычайно трудна — занятие проституцией почти не приносило денег, из-за чего ей приходилось прясть, чтобы заработать себе на пропитание, а то и просить милостыню.

Ярким эпизодом в биографии Марии Египетской стало ее путешествие в Иерусалим. Порты были одним из наиболее подходящих мест для ее ремесла. Однажды, промышляя в порту, Мария увидела толпу паломников, которые направлялись в Святую Землю. Ей вздумалось плыть с ними, «чтобы иметь много любовников к услугам своей похоти», а так как у нее не было денег, «за проезд и питание заплатить своим телом». На корабле она продолжала заниматься своим ремеслом, и не было «такого сказуемого или несказуемого разврата», в котором она не стала бы для паломников наставницей.

Приплыв в Святую Землю, Мария продолжала заниматься своим ремеслом и в самом Иерусалиме. Но вот во время праздника Воздвижения Креста она оказалась около церкви, но войти в нее не смогла. И тогда она поняла, что это грехи не позволяют ей войти в храм, дала обет отречься от мирской жизни и уйти туда, куда ее направит Бог. Тут вдали раздался глас: «Перейди Иордан и обретешь блаженное успокоение». Мария дошла до храма Иоанна Крестителя у Иордана, затем в храме Предтечи причастилась и ушла в пустыню спасаться «от маловерия и треволнений».

Уйдя из мира, Мария продолжала мыслить и поступать категориями прежней жизни. Из жития мы узнаем, что даже в пустыне ее посещала тоска по разгульным песням, постоянно побуждавшая напевать их фривольные слова. Только через семнадцать лет скитаний, подвергая свое тело и душу истязаниям, она смогла забыть мирскую жизнь и — по мнению старца Зосима, который впоследствии поведал ее историю иерусалимскому патриарху Софронию, — приобщиться к Богу.

Итак, торговля своим телом считалась в христианстве безусловным грехом и морально осуждалась. Однако реалии повседневной жизни, прежде всего бедность, могли служить определенным оправданием для проституток. В конце концов проституция не входила в число десяти смертных грехов. Считалось, что гетерам следует сочувствовать и помогать, проявляя христианскую терпимость.

Христианство безоговорочно осуждало проституцию «по убеждению», «для наслаждения», а среди гетер таковых во все времена находился определенный процент. Женщина, по мнению богословов, вообще считалась более склонной к чувственным удовольствиям (по сравнению с мужчиной, разумеется). Отсюда проистекает феномен святости прежних гетер, которые не просто смогли преодолеть порочную женскую натуру, но и начать путь морального очищения с самой нижней отметки. Путь к спасению у этих женщин был самым длинным и сложным, а значит — и едва ли не самым почетным путем к святости.

Мефодий Патарский прямо указывает: «Сильно бороться со сладострастными пожеланиями — это заслуживает большей похвалы, нежели соблюдение девства с легкостью, без волнений… Господь отдал преимущество чувствующему похоть и воздерживающемуся перед не чувствующим похоти и соблюдающим девство… Душа, которая борется с движениями похоти, не увлекается ими, а, напротив, устраняет себя и противится им, оказывается более сильной, нежели не чувствующая похоти. Так, душа, чувствующая похоть и воздерживающаяся, превосходнее не чувствующей этого и воздерживающейся» (Пир десяти дев, VIII, 7).

Блаженный Августин предупреждал: «Если вы изгоните проституток… вы не уменьшите хаос в обществе из-за неудовлетворенной похоти… Неестественный секс, зверским образом совершенный с проституткой, будет еще более зверски совершен с женой… Если мужчина хочет использовать запрещенную часть тела женщины, такой акт будет большим позором для жены, но, если такого преступления нельзя избежать, пусть это будет сделано на другой женщине» (О порядке, 2.12). Согласно Августину, если мужчина не желает потомства, он может пойти к проститутке и излить сперму при анальном сексе. Блудницы, таким образом, исполняют роль «естественной» контрацепции.

В результате пропаганды пользы сексуального подавления в обществе сформировалось желание реализовать запретные сексуальные фантазии исключительно с проститутками. С одной стороны, христианину предлагалась асексуальная семейная жизнь, с другой — «разрешалось», если уж иначе никак не получается, распутство с блудницами.

Общество, в котором еще сильны были позднеантичные традиции, в принципе также не считало гетер какими-то подонками, что проистекало из античного многовекового убеждения в сексуальной свободе людей. Классическая Античность не знала никаких запретов в интимных отношениях. Поэтому, когда то, что ранее было социально признанным и приемлемым, почти в одночасье стало грехом, понять и принять это в масштабе всего общества требовало времени. Поэтому христианский обвинительный пафос в адрес гетер далеко не всегда находил поддержку в обществе. Да и сама христианская церковь была милосердна к падшим женщинам — даже если они занимались проституцией ради удовольствия.