Непреклонные - Инна Тронина

Кому-то из старух, конечно же, пришла в голову идея вызвать милицию, но желание понаблюдать за таинственной незнакомкой пересилило. Завтра, а то и сегодня вечером моя персона будет обсуждаться на многих кухнях, но этим можно пренебречь. Важно другое — я, кровь из носу, должна договориться с Никифором Пермяковым. А уж тогда с чистой совестью можно будет насладиться настоящими уральскими пельменями с клюквенным морсом. Их прекрасно готовили в коттеджном посёлке, а Юрий Иванович проявлял себя хлебосольным хозяином. Будем надеяться, что Никифор не сможет отказаться от предложения о сотрудничестве, потому что Лариса Якшинская дала мне в руки мощные козыри.

Я знала код подъезда от той же самой Ларисы. И потому, когда пришло время, беспрепятственно попала на светлую лестницу. Пол и стены оказались непривычно чистыми, без росписей, граффити, обгорелых спичек и кошачьего дерьма. Окна, похоже, тоже недавно помыли. Наверное, Наталья Лазаревна и здесь всех подмяла под каблук; и до сих пор, по старой памяти, лестницу вовремя убирали.

Значит, вот в эту дверь она вошла тем осенним вечером. Юрий Иванович говорил, что было очень холодно, и накрапывал дождь. Наталья была в белом кожаном итальянском полуплаще, замшевом костюме цвета тёмного шоколада — широкая юбка, жакет в стиле «сафари». На ногах — полуботинки типа «казак» с длинными узкими носами.

Сразу видно, что женщина состоятельная, преуспевающая, знающая себе цену. Я так и видела её перед собой — невысокую, стройную, несмотря на девять родов, блондинку, от которой волнами исходил запах дорогого парфюма. Под мышкой у неё — сумочка-кошелёк без ручки, из которой, кстати, ничего не пропало. Нетронутыми оказались и серьги с бриллиантами, кольцо из того же гарнитура. Совсем недавно, в день её рождения и одновременно ангела, восьмого сентября, Юрий Кулдошин подарил драгоценности в знак любви.

Похоже на заказуху, потому что обычно людей убивают с какой-то целью. Или грабёж, или месть, или другая причина. Напавший мог оказаться сумасшедшим, и вот тогда будет сложно. Он не готовился, напал внезапно, под влиянием одному известных факторов, и потому не оставил улик. Действовал в одиночку, а, значит, не будет свидетелей. Не имеет веского мотива, следовательно, не может быть вычислен логическим путём.

Но будем надеяться, что действовал человек вменяемый. Топор всё время с собой таскать не будешь — значит, шёл убивать специально. И мне вдруг стало понятно, откуда взялся топор. По городу ходили слухи, что Лазаревна заговорена от ножа и пули. А надо было наверняка…

Скорее всего, около почтовых ящиков убийца напал на Наталью сзади. Она стояла спиной, вызывала лифт. Как раз удобное место за трубой мусоропровода. Вошедшему с улицы не видно того, кто спрятался в тёмном углу, особенно если жертва не ожидает нападения. Но Наталья-то должна была ждать, по крайней мере, не отпускать охранника. Будь рядом Жамнов, у убийцы ничего не получилось бы. Но это в том случае, если всё происходило именно так.

А вдруг нападавших было несколько? И не прятались они за трубой мусоропровода, а вышли из квартиры или ворвались следом за Натальей с улицы? Правда, жильцы никакого шума не слышали, так ведь они не всегда говорят правду. Тот же Никифор под протокол наплёл околесицу, а чего ждать от посторонних? Скажешь, что слышал, так ещё и неприятности наживёшь. Начнут в прокуратуру на допросы таскать, а то и чего похуже получится. Так что следует от разборок держаться подальше — здоровее будешь. А если убийц было несколько, Жамнов только погиб бы сам, а хозяйку не спас.

Именно у лифта, на этом месте, обрушился на голову Натальи страшный удар. На непокрытую, ничем не защищённую голову. Эксперты сказали, что убийца был ростом много выше Кулдошиной — удар нанесён сзади и сверху. Это был сильный, молодой, физически развитый мужчина, правша. Жаль, что те же самые эксперты не могли точно сказать, один был нападавший, или кто-то составлял ему компанию.

А дальше всё было просто. Убийца решил, что всё кончено, и толкнул смертельно раненую женщину в открывшиеся двери лифтовой кабины. Стараясь не запачкаться в льющейся потоком крови, нажал кнопку девятого этажа, и кабина пошла вверх, остановилась там, открылась. Потом створки съехались, и ещё живая Наталья Лазаревна хрипела на грязном полу, захлёбываясь в крови — пятна и потёки остались на исцарапанных ножиком стенах.

Если всё случилось так, то у убийцы не было времени рыться в сумочке жертвы, выдирать из ушей серьги, снимать с пальцев кольца. Скорее всего, в его планы это и не входило. Нужно было только убить, и он выполнил заказ на «отлично», потому что Наталью всё равно не спасли бы. Он сделал то, на чём многие обломали себе зубы. Неужели всё дело в орудии убийства? Нож и пуля не брали, а топор взял? Или что-то, очень похожее на топор?

Из других квартир через «глазки» не видно, что происходит у двери лифта. И, вполне возможно, никто ничего действительно не заметил. А сумочка убитой так и осталась под локтём, и с неё долго смывали кровь…

Я знала, что квартира Кулдошиной находится на седьмом этаже. Но всё-таки поднялась пешком — не нашла в себе сил войти в ту кабину. Несколько раз останавливалась, но не того, чтобы перевести дух — приходилось испытывать и не такие нагрузки. Просто требовалось упорядочить свои мысли и чувства. Я ещё не встречалась с Никифором Пермяковым, но много слышала о нём. Видела на фотографиях его лицо — напряжённое, жёсткое, тоже непреклонное. Все здесь непреклонные, но крайней мере многие, и льются из-за этого реки кровушки.

Я остановилась у широченной бронированной двери, обшитой лакированным брусом цвета гречишного мёда. И, недолго думая, позвонила. В таких случаях затянувшиеся приготовления только мешают и размягчают волю. Когда наступает ответственный момент, просто забываешь, что хотела сказать и сделать. Но сегодня такого срама не случится — Лариса напоила меня кофеином. Поездка на джипе с ней и Ашотом тоже сильно возбудила меня.

В дублёнке на лестнице было очень жарко, а ведь капюшон я скинула ещё во дворе. Пот струйками полз по спине, и мне пришлось ещё раз наскоро вытереть лицо платочком. На белом батисте остались следы помады, туши и тонального крема.

Странно, но никаких вопросов из-за дверей я не услышала. Открыли сразу же. На пороге возник мальчонка лет десяти, в оранжевом, как у московского дворника, жилете и в джинсах с индейской бахромой. На Наталью Лазаревну он был совсем не похож. Наверное, вот таким, плотным и черноглазым, был её первый муж Пермяков.

— Тебя зовут Герасим? — наобум спросила я.

— Нет, Кондрат. А вы к Герасиму? Он с ангиной лежит.

Мальчик, поглаживая сидящего на руках сурка. Говорил равнодушно, не проявляя ко мне ни малейшего интереса.

— Лара, ты? — донеслось из глубины квартиры. — Я сейчас!

— Проходите, — всё так же буднично пригласил Кондрат.

Он запер входную дверь и открыл полированную створку встроенного шкафа. А я, расстёгивая крючки дублёнки, оценивала квартиру. Да, действительно, пять комнат, два холла, евроремонт. А ведь в этом же доме живут самые обыкновенные работяги, пенсионеры, инвалиды. Пока курила во дворе, понаблюдала за здешней жизнью. И не могла тогда себе представить, что в обычном доме помешаются пышные хоромы.