Рыжая племянница лекаря - Мария Заболотская

Тайный ход оказался не таким уж страшным местом — его простые гладкие стены не понесли такого урона, как обстановка башни Изотте, которую я хорошо изучила, сопровождая господина Казиро. Воздух здесь был тяжел, а потолок — низок, но в остальном моему передвижению ничто не мешало.

В некоторых местах на стенах сохранились рисунки и барельефы, изображающие жизнь во дворце, относящуюся ко временам владычества эльфов. Как по мне, украшать тайный ход было делом бессмысленным, и я заподозрила, что яркие фрески отмечают места, где скрыты двери, ведущие в другие части замка. Даже усталость не помешала мне внимательно осмотреть и ощупать одну из картин, чтобы найти секретные пружины, но ничего подозрительного я так и не обнаружила.

«Надобно поблагодарить богов за то, что здесь нет десятка дверей — я бы непременно заблудилась, — сказала я себе. — Знай иди вперед. Неужто мало диковин ты сегодня повидала, Фейн?»

Удивительные события, свидетельницей которых я сегодня стала, казались мне сейчас сном наяву — сном скорее удивительным, чем пугающим, и оттого в глубине души я не желала, чтобы он так быстро заканчивался.

Искушение не заставило себя долго ждать. Вскоре коридор, по которому я шла, образовал своего рода развилку, выведя меня к винтовой лестнице. Здравый смысл подсказывал мне, что идти следует по тому пути, что устремлялся вверх, но ноги сами собой зашагали по ступеням, ведущим вниз. Огонек лампады тревожно замерцал, но и этот ясный знак я оставила без внимания. Должно быть, после того, как я очутилась запертой на вершине заброшенной башни, у меня зародилась неприязнь к подъемам.

Путь вниз вскоре показался мне не более приятным, уж больно долог он был. Я все сильнее склонялась к мысли, что сделала неправильный выбор — библиотека господина Огасто никак не могла располагаться в подземельях, куда, судя по всему, я спускалась. Но из упрямства продолжила свой путь, пока лестница не вывела меня в еще один узкий и темный коридор, завершившийся тупиком. Осмотревшись, заметила, что в стену вбиты железные скобы, по которым можно было подняться к люку. «Нет, определенно, я делаю что-то не то», — подумала я, карабкаясь наверх.

Люк, к моему удивлению, открылся без особого труда, почти бесшумно, но на голову мне тут же осыпалось множество древнего сора. Вначале я не сообразила, где очутилась — казалось, то был еще один лаз, завершающийся таким же люком, только деревянным. Выбравшись наружу, поняла, что выход из потайного хода был замаскирован дубовой бочкой исполинского размера — собственно, в ней я и очутилась. Рядом стояло еще несколько бочонков поменьше, послуживших мне подобием ступеней, по которым я спустилась.

Что касается окружающей обстановки, то сказать о ней что-то новое не представлялось возможным — такой же каменный мешок, как и тот, из которого я недавно выбралась, разве чуть пошире. Однако здесь имелись признаки человеческого присутствия: на стене коптил дрянной светильник, а пол был заплеван и загажен самым непотребным образом. Подобрав подол юбки, я, преисполненная самых дурных предчувствий, тихонько двинулась вперед, из последних сил надеясь, что мне не придется лезть обратно в бочку. За первым же поворотом наткнулась на решетку, перегораживающую проход, а прислушавшись, уловила отзвуки пьяной громкой беседы. Уж подобные разговоры после всех ночевок на задворках дрянных гостиниц, что выпали на нашу с дядюшкой Абсаломом долю, я ни с какими другими не спутала бы, однако вскоре убедилась в том, что не разбираю ни одного слова из сказанного. И причиной тому было вовсе не опьянение неизвестных ночных гуляк — это были наемники-южане господина Огасто, говорившие на своем трескучем наречии, и именно от них мне следовало держаться как можно дальше.

Воспоминания о встрече с бродягами, едва не закончившейся для меня большой бедой, еще не сгладились в моей памяти, а ведь наемники герцога, державшиеся особняком от прочих обитателей дворца, были куда опаснее тех забулдыг, да и обнаружь они мое присутствие — спрятаться уже не вышло бы. Тихо я попятилась назад, стараясь не выдать себя ни одним лишним шорохом, и уже принялась было карабкаться к бочке, скрывающей тайный люк, как услышала низкий хриплый шепот:

— Постой! Не уходи!..

От испуга я едва не свалилась вниз, лампада заплясала в моих дрожащих руках, а колени подкосились. Запоздало я обратила внимание на то, что тупик, в котором я очутилась, упирается не в глухую стену — внизу, у самого пола чернела щель, забранная решеткой. Только теперь я сообразила, куда попала, и из горла моего сам по себе вырвался тоненький писк ужаса, как у пойманной котом мыши. Со мной говорило чудовище, плененное герцогом Таммельнским! Именно его охраняли наемники, веселящиеся неподалеку. Страх мой оказался так велик, что чудесным образом помог мне превозмочь растерянность, и я торопливо вцепилась в край заветной бочки.

— Стой, иначе я позову стражу и опишу им тебя! — шепот стал угрожающим. — Они наверняка поймут, кто здесь был. Ведь ты знаешь, что нарушаешь запрет, не так ли?

Словно невидимая рука сдавила мне горло… Я даже успела подумать, что демон из подземелья душит меня своими черными чарами, но тут же сообразила — имейся у него такие силы, он не стал бы угрожать мне на словах. «Если он скажет страже, что сюда приходила рыжая девица, — мне конец! Этот проступок куда хуже, чем тайная слежка за господином Огасто, а уж вместе они покажутся достойными виселицы, не иначе!» — обреченно подумала я и замерла.

— Как тебя зовут? — властно спросил меня невидимый узник.

— Фейн… Фейнелла, — промолвила тоненьким голоском, боясь вглядываться во тьму, царившую за решеткой.

— Девчонка! — с некоторым разочарованием произнесло чудовище.

— Но… но… — меня посетило неприятное подозрение.

— Я не смог бы увидеть тебя, — презрение теперь ясно звучало в его хриплом, низком голосе. — Сразу же после того, как я попал в плен, мне колдовством выжгли глаза, чтобы лишить меня любой возможности сбежать. Зрение все еще не вернулось ко мне, я вижу только неясные тени. Да и на крики мои никто не обращает внимания — было время, когда я кричал часто и громко… Но теперь я знаю твое имя. Ведь ты не догадалась мне соврать, глупая девчонка, не так ли?

— Да чтоб тебе пусто было! — от досады я готова была откусить себе язык. — Проклятое бесовское отродье! Гнилая кровь! Сын нечистой твари с вонючих болот!

— Простолюдинка, — презрения в голосе прибавилось. — Слышу это по грубому развязному выговору. Что за злейшая ирония — я так долго ждал, когда выпадет возможность перемолвиться словом хоть с кем-то… И получил в собеседники существо, ограниченное настолько, что лучше уж говорить с камнями!

— Ну так и говори, — огрызнулась я, все еще дрожа от страха, но подзуживаемая злостью, — уж в камнях-то у тебя недостатка не имеется.

— Ты быстро осмелела, — заметил мой невидимый собеседник. — Не боишься, что я напущу на тебя морок и заставлю повиноваться своей воле?

— Мог бы ты это сделать, разве сидел бы в этой грязной дыре? — сказав это, я слегка приободрилась — прозвучали мои слова вполне разумно.