Гардемарин - Андрей Алексеевич Панченко

же вскочил, и бросился на бак корабля, где оставалась ещё не захваченная врагом надстройка.

Успел я вовремя, мачта погребла под собой пушку, которая спасла мне жизнь. Я же взлетел на трап надстройки и оказался в толпе мушкетёров и матросов, которыми командовал Филипп.

— Отличный выстрел господин Виктор! — вокруг раздались одобрительные голоса французов, а унтер даже позволил себе слегка хлопнуть меня по плечу — благодаря вам, штук десять этих отродий дьявола вернулись к сатане! И главное же как вам терпения то хватило, дождаться, когда они станут кучнее⁈

— Там книппель был — тупо ответил я, тряся головой от шума, который звенел у меня в ушах.

— Вона чего… — протянул Филипп, шустро заряжая мушкет — тогда всё понятно!

А вот мне нихрена не понятно! Мы выигрываем или проигрываем⁈ Где офицеры⁈ Чего делать-то⁈

— Где капитан и офицеры Филипп⁈ — прокричал я, после очередного залпа.

— Все на корме, и живы ли они, не понятно — ответил Филипп, снова заряжая своё оружие.

— А тут кто старший по чину⁈ — запаниковал я.

— Вы господин Виктор, из офицеров и гардемаринов тут только вы! — с усмешкой ответил старый унтер-офицер — принимайте командование!

Глава 11

Я привычно огляделся по сторонам. Главный так главный, это мы могём… Нас тут пятьдесят шесть человек. Тридцать мушкетёров и двадцать шесть моряков. На марсовых площадках мачт в живых тоже человек пять стрелков наблюдается. Они сидят в «вороньих гнёздах» ведя огонь по своим коллегам с пиратского корабля. Маловато чего-то нас совсем, или все остальные на корме бьются? Там кипит кровавый бой, все перемешались между собой в рукопашной схватке, стрелять в эту толпу, значить задеть своих. Мужики ведут огонь в основном по пиратскому кораблю, стараясь помешать высадке, однако не очень-то у них получается, пираты стремительно заполнят главную палубу, они уже на кормовых трапах, пока, игнорируя нас. Это как раз понятно, главная их задача смести и уничтожить главный очаг сопротивления, очистив место для высадки экипажа галеаса, который атаковал нас с кормы, обеспечив приток подкреплений. На обоих пиратских галеасах команды человек триста наберётся, а нас изначально было сто шестьдесят…

— Где канониры с нижних батарейных палуб? — спрашиваю я невозмутимого Филиппа.

— Люки задраили, это как положено. Там крюйт-камера и арсенал, ну и припасы с водой, вином и ромом понятное дело — поясняет мне старый унтер — они их оборонять должны и у пушек быть. И это, нашим бы помочь…

— К чёрту крюйт-камеру! — зло сплюнул я — сюда их всех, оставить только несколько человек, которые охраняют люки! Общий сбор! Нашим мы поможем, только если тут устоим и палубу очистим. Всех вооружить пистолетами, если есть, кому не хватит, мушкетами.

— Что вы задумали господин Виктор? — осторожно спросил Филипп. Похоже он уже не рад, что передал команду мальчишке.

— Собираем тут все силы, по команде идём вниз, на палубу, и захватываем крайние орудия. Выкатываем их с места и развернув вдоль борта заряжаем картечью, а после залпа, тут же идём в атаку! Чем больше пиратов в это время будет на нашей палубе, тем лучше! Так же поднять с батарейных палуб картузы с порохом и фитили! Перед атакой сбросим несколько зарядов на головы этим засранцам! Свистать всех на верх, или как там у вас эта команда подается⁈ Быстро Филипп! — счёл я нужным разъяснить свои действия опытному ветерану. Крюйт-камеру конечно нужно охранять, но только вот мы воюем не с регулярной армией, задача которой уничтожить наш корабль, пираты свой приз взрывать не будут, тем более вместе с собой, им только добыча нужна.

Филипп гаркнул что-то на французском, и за моей спиной громко застучал барабан, выдавая какую-то замысловатую мелодию, а один из моряков скрылся в надстройке. Тем временем палуба пиратского корабля почти опустела, все кто мог, перебрался к нам в гости и уже хозяйничал на галеоне. Положение на корме становилось критическим, группу французских моряков разрезали надвое и прижали к бортам. По нам тоже вели огонь, однако высокое ограждение надстройки пока надёжно укрывало нас от вражеских пуль, а на трапы пираты пока не решались сунуться. Несколько смельчаков, которые попытались лихим наскоком подняться на верх, были сметены защитниками надстройки. Относительно спокойное место на носу галеона, и жаркую схватку на корме, разделяла упавшая мачта галеаса.

Через несколько секунд стало прибывать пополнение. Черные от копоти и гари, расчёты орудий выбирались из недр корабля на баке, и поднимались на надстройку. Вооружены они были кто чем, и тем не менее все были при оружии. Как только на мостике стало тесно настолько, что передвигаться стало практически невозможно, я дал команду гренадёрам любителям подпалить запалы картузов, и пять пакетов полетели вниз.

— Открыть рты, закрыть уши! — заорал я, подавая пример. Взорваться заряды с порохом должны совсем рядом, отгоняя пиратов от трапов.

Прогремело несколько взрывов, сполохи огня и вонючий дым от чёрного пороха закрыли палубу корабля, больше не мешкая ни секунды, я толкнул стоявших передо мной мушкетёров к лестницам.

— Вперёд!

— Montjoie! Saint Denis! — над палубой галеона прогремел слитный крик из десятков глоток. Толпа подхватила меня, и я стал невольным участником атаки.

Не прошло и нескольких секунд, как всё моё войско было на главной палубе. Филипп прокричал команду, и с десяток канониров бросились к пушкам. Перерезав тросы откатной системы, артиллеристы практически мгновенно развернули пушки.

— Заряжено! — обе команды сообщили о готовности орудий к стрельбе одновременно. Нам не потребовалось терять время на заряжение орудий, как и та пушка, из которой стрелял я, они были готовы к бою. Развернув и уперев орудия к борту надстройки, канониры готовы были стрелять. «Хоть бы там картечь была!», мысленно взмолился я!

— Огонь! — прохрипел я вдруг севшим голосом, но меня услышали. Два выстрела из пушек и залп из мушкетов и пистолетов слились в один громкий «Бум!», и без команды, вся наша толпа (строем я назвать этот разношёрстный сброд не возьмусь) бросилась в атаку, перепрыгивая через тела убитых, раненых, обломки рангоута и тлеющего такелажа. Лавина французских моряков смела ошеломлённых и оглушенных пиратов на первой линии и уже вскоре прижала противника к кормовой надстройке. Я нёсся вместе со всеми, обнажив саблю и держа в руке заряженный пистолет.

Дальше всё было как в тумане. Я выстрелил в пирата, который проткнул багром одного из наших мушкетёров и дальше орудовал только саблей.

Прав был Филипп, удобная штука, эта абордажная сабля! В тесноте рукопашной схватки, даже ей было особо не размахнуться. В основном я колол. Много и куда попало. Вот наш матрос схватился с пиратом,