Записки президента - Павел Охотин

довольно плотная толпа. Кто-то просто пытался пожать руку, кто-то просил автограф, задавали какие-то вопросы. Я несколько раз говорил, что в день голосования на политические вопросы отвечать нельзя, а то нарушим закон о выборах и нас всех арестуют. Тогда тематика вопросов сменилась:

– А это правда, что Вы украли невесту на турецкой свадьбе?

– Но я же её вернул. За огромный выкуп, но вернул.

– А что Вы будете делать с рыбой?

– К сожалению, у меня нет к ней пяти хлебов, чтобы накормить всех желающих, поэтому съедим сами, но жена что-то говорила про уху. А там, думаю, и водки тяпнем.

– А как Ваша жена варит уху?

– Главное – не класть туда курицу, – сходу ответила Ирина.

– А почему Вы без охраны?

– Я же ещё не стал президентом, вам не за что меня ненавидеть.

Так, с шутками-прибаутками мы продвигались в сторону нашего угла. Аслан постоянно крутился где-то рядом и уже возле самой машины немного оттеснил толпу, чтобы мы смогли забраться вовнутрь. Он завёл мотор и, громко сигналя, начал выезжать из двора, пока мы с Ириной махали людям из-за опущенных стёкол. На самом выезде, когда толпа начала отставать, мы вдруг остановились. Впереди нас стояла какая-то древняя «Идлань», мотор которой отказывался заводиться. Её водитель, лет около восьмидесяти, пытался столкнуть транспортное средство с места, уперевшись через открытую дверь в переднюю стойку и положив руку на руль. С другой стороны кудахтала старушка в платке.

Я выскочил из машины, спросил, в чём дело, оказалось, что сел аккумулятор. Сказав деду, чтобы садился на своё место, начал толкать эту рухлядь, через мгновение ко мне присоединился Аслан, еще через несколько секунд подбежали мужики из провожавшей нас толпы. Шедевр отечественного автопрома пару раз чихнул, зажужжал и поехал, помигав «аварийками». Я помахал мужикам, сел в машину и сказал, что не удивлюсь, если деда нам подсунула Матильда.

Рыжая клялась здоровьем отсутствующих у неё детей, что не имеет к этому никакого отношения, но довольно качественно записанный на несколько телефонов сразу процесс запуска двигателя разлетелся по интернету в течение получаса.

Помещение, арендованное под избирательный штаб, находилось в пяти кварталах от центра, на краю площади Согласия в переделанном под офисный центр бывшем клубе одного из заводов. Нас встретила Жанна, доложившая, что по данным экзитполов пропорция, которую она предсказывала, сохраняется. У Тремпольского около сорока процентов, мы на втором месте на уровне двадцати трёх и Остапин со своими врачами – на третьем. Сегодня просто ждём.

Порядок цифр нас устраивал, скандалить из-за нарушений и нарушать самим смысла не было, хотя информация о вбросах и некорректном подсчёте поступала постоянно. По закону победившим считается кандидат, набравший 50% + 1 голос. Уровень явки при этом роли не играет. Если никто из кандидатов не пересечёт пятидесятипроцентный барьер, для двоих, набравших больше остальных, назначается второй тур, который проводится через три недели. А там уже – простое большинство. Поэтому просто ждём.

25.

Подсчёт голосов завершился к вечеру среды. Почему-то на фиксации нарушений и судебных разбирательствах настаивали именно кандидаты, набравшие полтора – два процента. Но это не помешало Государственному Избирательному Агентству объявить официальные результаты:

Действующий президент Тремпольский Леонид Дмитриевич – 47,4%,

кандидат от Партии Нормальных Швец Максим Евгеньевич – 28,7%,

кандидат от Партии Врачей Остапин Илья Алексеевич – 18,2%.

Остальные нас не интересовали.

– Накрутили, суки, – отреагировала на полученные данные Жанна, – там реально не больше сорока. В общем, так: явка была 43%. Народ у нас на выборы вообще ходить не любит, не верит, что из-за них что-то может измениться. Соответственно, те, кто приходит, точно знают, кого они хотят поддержать, то есть все, кто хотел или кому по долгу службы было необходимо за него проголосовать, уже пришли, а каждый, сверх этих сорока трёх, пришедший на повторные выборы, будет уже за нас. Потому что голосование у нас традиционно протестное. По принципу «лишь бы больше его не видеть», ну и крушение величия наблюдать всегда приятно. Вот не складывается как-то у наших президентов с народной любовью. Так что, есть смысл надеяться, что те, кто голосовал за остальных кандидатов, тоже будут за нас. То есть сейчас задача – не столько призывать голосовать за нас, сколько просто звать на избирательные участки. А это и выглядит благороднее, и даже в субботу накануне можно об этом говорить. Ну что, включаемся в борьбу? Матильда, какие мысли?

– А что тут мыслить? Работать нужно. Я ещё раз просмотрела, как Максим Евгеньевич толкает автомобиль и решила, что те кадры, где он вместе с мужиками, нужно использовать. Машина будет символизировать Славию, а мужики – народ. «Макс – один из нас» ложится на эту картинку, как к себе домой. Нет! «Вытолкнем!», даже «Вытолкнем вместе!». Ещё лучше будет. А «Макса» мы наложим на то, где они руки отряхивают, там человек пять как раз. Мы ещё пару пятен на одежду добавим, красота получится. Не боится запачкать рук, готов кинуться на помощь простому человеку. Спаситель. Точно. Повернитесь-ка, Максим Евгеньевич, у Вас крылышков нету?

– Мать! – внезапно повернулась Жанна, – а как у тебя со связями в церковной среде?

– Тебя соборовать без очереди? Есть у меня один знакомый батюшка… Шёлкова бородушка, бицепс с мою ляжку, вот такенный крест…

– Дура рыжая! Я думаю, а если среди бабушек слух запустить, что он не то, чтобы Мессия, но ниспослан нам свыше. Максим Евгеньевич, Вы золотуху наложением рук лечить умеете? А диарею?

Подошёл серьёзный Егорыч.

– С одной стороны, хочу всех поздравить, что всё идёт по плану. С другой – действующим законодательством предусмотрено интересное развитие событий: в случае, если в эти три недели один из кандидатов по какой-либо причине выбывает, на его место становится следующий по количеству голосов. То есть, если на Максима Евгеньевича вдруг упадёт сосулька, на его место становится Остапин. А если эта сосулька упадёт за два дня до выборов, у него не будет времени даже подготовиться. У меня нет никаких иллюзий по поводу морального облика команды Тремпольского вообще и его лично – в частности. Кроме того, возможны различные вбросы компромата по принципу «я своё мнение высказал, а вы уже сами думайте». Мы знаем, что на нас ничего найти нельзя, но это не значит, что нельзя придумать. Итак: с этой минуты переходим на казарменное положение. Все. Вы, девочки, тоже.