Последняя амазонка - Александр Майборода

— Иди. Долго тебе не придется ждать. Подожди всего лишь до осени, а осенью я приеду.

«Ах, не спеши давать обещаний! — подумала Красимира. — Разве ты знаешь, какой совет даст праматерь»?

Вятичи уходили на рассвете, когда восходящее солнце окрасило восток в бледно-розовый цвет, но реку еще покрывала ночная тень.

Гребцы давно погрузились на корабли и ждали, приготовившись опустить весла в черную воду, от которой тянуло влажной, пахнущей тиной, прохладой.

Ждали Вячеслава.

Вячеслава пришла провожать Божана, и они стояли, обнявшись, под вербой, шатром опустившей ветви в воду.

Наконец, потеряв терпение, Воислав бросил тревожный взгляд на разгорающийся восток, решительно сошел с корабля и, подойдя ближе к вербе, негромко позвал:

— Князь, ты меня слышишь?

— Слышу, — в ответ вздохнул Вячеслав.

— Пора отплывать, — сказал Воислав, — а то придется идти по жаре.

Вячеслав поцеловал прильнувшую к нему всем телом девушку и тихо проговорил:

— Пора идти.

— Иди, — сказала Божана, отпуская Вячеслава. — Жди. Ждать нам осталось недолго — осенью я приеду.

— Я буду ждать тебя, любовь моя, хоть вечность, — сказал Вячеслав, но тут по его лицу пробежала тень сомнения и он спросил: — но откуда ты знаешь, что скажет богиня Макошь? А вдруг она скажет, чтобы ты осталась?

Божана едва заметно улыбнулась:

— Праматерь — покровительница любви и плодородия, а потому она не может препятствовать соединиться любящим сердцам.

— Но твоя мать против того, чтобы ты уехала со мной… А она — главная жрица вашей богини, — высказал сомнение Вячеслав.

— Главная жрица может только передать волю богини. Никто не смеет выдавать свое желание за волю богини. Это грозит страшными бедами для жрицы. К тому же я сама жрица и могу сама разговаривать с богиней.

— А если Красимира все же будет наставить на своем? Она — ваша царица.

Божана издала тихий вздох.

— Мать несчастна. Она полюбила мужчину, но не смогла с ним соединиться.

— Ты о князе Буревое?

— Да! Мать следовала нашим обычаям. Когда-то давным-давно этот обычай заложила основательница царства поляниц Вольга. Она дала клятву никогда не выходить замуж. Но она сделала это в горечи от гибели мужа. А в расстройстве люди склонны делать опрометчивые поступки. Моим подругам тоже не нравится этот обычай. Женщина имеет право быть счастливой!

Между тем Воислав снова торопил князя:

— Князь, нет больше времени!

Вячеслав поцеловал Божану и пошел к кораблю.

Как только он переступил через борт, весла опустились на воду и корабль начал набирать ход.

Воислав с холодным выражением на лице занял место на носу корабля. Вячеслав подошел к нему.

— Воевода, ну что ты сердишься? Должен же я был проститься с любимой женой?

Воислав недовольно засопел, но не возразил. Он спросил:

— Ты заметил, что Красимира не пришла провожать нас?

— Да? — рассеянно проговорил Вячеслав.

— Это нарушение обычая — она должна была прийти на пристань, чтобы проводить старшего князя, — сказал Воислав.

Вячеслав пожал плечами:

— Наверное, забыла…

— Или не захотела. Она обиделась на тебя.

— Чего же она на меня обижается? Я взял ее дочь в жены. Это почет для нее.

Воислав подумал, что князь не понимает последствий произошедшего. Он снова стал смотреть вперед. Немного помолчав, не оборачиваясь, задал вопрос:

— А что Божана говорит?

— Обещала осенью непременно приехать, — сказал Вячеслав.

Воислав обернулся и с недоверием проговорил:

— Разве она посмеет нарушить обычаи своего народа? Не может быть такого!

— Может, — сказал Вячеслав. — Многие поляницы недовольны обычаем, запрещающим им выходить замуж, и требуют его отмены. Многие девушки уже не хотят ходить в походы и воевать…

— Откуда ты это взял?

— Она так сказала.

— Она так сказала?! Божана? — потрясенно проговорил Воислав, не предполагавший ранее, что среди амазонок идет разброд.

— Да, — сказал Вячеслав, не догадываясь, что так изумило Воислава. — А что?

Воислав сел на борт.

— Князь, ты понимаешь, какие последствия это повлечет за собой?

Вячеслав пожал плечами. Сел рядом и поинтересовался:

— Воислав, что тебя так встревожило?

Воислав начал объяснять:

— Князь, контроль над Великим шелковым путем дает Белой Веже постоянный доход, поэтому поляницы очень богаты. Но все это основывается на их военной силе. Конечно, поляницам, как всем профессиональным воинам, приходится терпеть неудобства, связанные с этим. В том числе отказываться от семьи, рисковать жизнью. Нарушение наследницей царского трона традиций соблазнит и других поляниц отказаться от обычаев. Если одной будет позволено нарушить традиции, то почему этого не могут сделать и другие? Отказ же поляниц от своих обычаев, делавших их профессиональными воинами, положит скорый конец их царству! Что это повлечет за собой? Во-первых, крепость контролирует переправу через Дон на большом торговом пути, что приносит немалый доход хозяевам крепости. Во-вторых, царство поляниц защищает наши южные границы и в случае его падения перед нами встанет проблема защиты южной границы.

— Действительно, Белую Вежу нам ни в коем случае нельзя терять, — согласился Вячеслав.

— Для чего нам придется посадить в Белой Веже многочисленный отряд. В условиях постоянной угрозы с востока нам это будет сделать затруднительно, — сказал Воислав. — Есть еще одно плохое последствие — хазары… Истинными хозяевами этих земель издревле были поляницы. Хазары отвоевали у них часть этих земель. До разгрома хазар князем Буревоем они объявляли здешние края своими. Поэтому если поляницы исчезнут, они непременно предъявят права на земли, оставшиеся без хозяек. Таким образом, появляется повод для большой войны между нами и хазарами. Так что, добившись поляницы в жены, ты получишь войну!

Вячеслав как военный вождь племени вынужден был в полной мере признать все негативные последствия своего брака с Божаной.

Тем не менее он твердо заявил:

— Воислав, знай, Божана — моя жена! Мы объявили об этом перед богами и людьми. И какие бы беды это за собой ни повлекло, я не откажусь от своих клятв.

— Конечно, не можешь отказаться, — согласился Воислав. — Потому что надо было послушаться меня раньше, когда я тебя предупреждал об опасности любви к полянице. А теперь поздно.