Огненный крест. Книга 2. Зов времени - Диана Гэблдон

Последнее волокно лопнуло. Запрокидывать голову нельзя – если шейные позвонки повреждены, это покалечит или убьет Роджера. Я схватила его за челюсть и попыталась очистить рот от слизи и других преград. Бесполезно – мешал распухший язык. Впрочем, воздуху нужно куда меньше места, чем пальцам. Я плотно зажала Роджеру нос, пару раз глубоко вздохнула, а потом прижалась губами к его рту и начала дуть.

Если бы я посмотрела на его лицо, то сразу бы поняла, что он жив. Да, он был без сознания, а веки и губы посинели, но само лицо еще не почернело от скопившейся крови, и глаза были закрыты, а не выпучены. Кишечник опорожнился, однако спинной мозг не был сломан, и Роджер не задохнулся – пока.

Хотя уже был к этому близок. Я снова попыталась вдуть воздух, удерживая руку на его груди. Ничего. Выдох. Никакого движения. Выдох. Уже что-то, но недостаточно. Выдох. Воздух вытекал наружу из уголков моего рта. Выдох. Как будто я пыталась надуть камень, а не воздушный шар. Еще выдох.

Над головой раздались смутные голоса. Что-то кричала Брианна. Рядом возник Джейми.

– Вот доска, – спокойно сказал он. – Что нам делать?

Я вытерла губы.

– Возьми его за бедра, Бри – за плечи. Поднимайте по сигналу, не раньше.

Они быстро перенесли Роджера, пока я поддерживала его голову, словно Святой Грааль. Вокруг нас толпились люди, но мне было некогда смотреть на них или прислушиваться к разговорам. Сорвав с себя нижнюю юбку, я зафиксировала ей шею Роджера. Когда мы его подняли, я не расслышала ни треска, ни хруста, однако во всем остальном мне приходилось положиться на удачу. Что помогло – его упрямство или просто чудо, но Роджер был жив. При этом он почти час был подвешен за шею, и опухоль в горле грозила совсем скоро довершить то, что не сумела веревка.

Я не знала, сколько времени у меня в запасе, однако процесс неизбежно двигался к завершению, и можно было сделать лишь одно. Сквозь массу раздутой плоти проникали считаные молекулы воздуха, и опухоль норовила перекрыть доступ совсем. Если воздух не может проникать через нос или рот, необходимо проделать еще одно отверстие.

Я повернулась в поисках Джейми, но рядом со мной присела Брианна. Шум сзади давал понять, что Джейми разбирается со зрителями.

Коникотомия?.. Быстрая и не требующая особых умений, однако надрез будет сложно держать отрытым. И, возможно, все равно будет недостаточно. Моя ладонь лежала на груди Роджера, и под пальцами билось сердце, мягко, но достаточно сильно… Можно попробовать.

– Так, – обратилась я к Брианне, надеясь, что мой голос звучит спокойно. – Мне нужна помощь.

– Хорошо, – ровно ответила Бри. – Что делать?

По сути, ничего сложного: держать голову Роджера откинутой назад и неподвижной, пока я разрезаю его горло. Конечно, такое натяжение может порвать спинной мозг, если уже есть повреждения, или необратимо его защемить. Однако Брианна не должна беспокоиться – или вообще знать – о подобном.

Она встала на колени у головы Роджера и сделала, как я ей сказала. Средостение его трахеи выпятилось, обтянутое фасцией и кожей. Вот оно, прямо между двумя большими кровеносными сосудами. При малейшей ошибке можно перерезать сонную артерию или внутреннюю яремную вену, и Роджер истечет кровью прямо у меня на руках.

Я вытащила из кармана маленькую бутылочку спирта, чуть не выронив в процессе, плеснула ее содержимое на пальцы, а потом протерла скальпель и кожу Роджера. Меня вновь охватил хирургический транс, и руки стали действовать увереннее.

Прикрыв глаза, я прижала пальцы к шее Роджера и ощутила легкое биение артерии, а затем нащупала щитовидную железу. Шевельнула ее, сдвигая вверх – есть, получилось. Помассировав перемычку железы, убрала ее с пути, а другой рукой приставила лезвие к четвертому трахеальному хрящу.

Этот хрящ имел форму подковы, а за ним скрывался мягкий и уязвимый пищевод, поэтому нельзя погружать скальпель слишком глубоко. Кожа и фасция разошлись, раздался легкий хлопок – лезвие проникло внутрь. Послышалось громкое бульканье и влажный свист воздуха, проходящего через кровь. Грудь Роджера приподнялась, и только тогда я поняла, что мои глаза до сих пор закрыты.

Вокруг сгустилась теплая темнота. Он почувствовал слабое шевеление за ее пределами, болезненное, назойливое присутствие – и вновь скрылся в безопасной тьме. Однако она уже начинала таять, медленно обнажая его перед лицом безжалостного света.

Он открыл глаза, попытался понять, на что смотрит. Голова пульсировала, множество мелких точек по всему телу взрывались болью. Его словно пронзали иглы, какими пришпиливают бабочку к доске. И если он сможет их выдернуть, то удастся улететь…

Он вновь закрыл глаза, ища спасения в уютной темноте. Вернулось смутное воспоминание о страшных усилиях, когда легкие разрывались без воздуха. Еще была вода, заполнившая нос, вздувающая одежду… Он тонул? Мысль вызвала легкую вспышку тревоги. Говорят, что это легкая смерть, что ты как будто засыпаешь. Может, он тонет, проваливается в коварную и окончательную свободу, которая видится ему притягательной тьмой?

Он дернулся, взмахивая руками, в попытке развернуться и достичь поверхности. Грудь взорвалась болью, в горле начало жечь. Откашляться не получалось, воздуха не было…

Над ним возникло лицо – размытое светлое пятно со вспышкой рыжих волос. Брианна? Имя всплыло в сознании, словно яркий воздушный шар. Затем глаза немного сфокусировались, и он разглядел более грубые, суровые черты. Джейми. Имя зависло перед мысленным взором, странно обнадеживая.

Давление, тепло… одна ладонь сжимала его руку, другая с силой упиралась в плечо. Он моргнул, и зрение постепенно прояснилось. Воздух не проходил ни через нос, ни через рот, горло было сжато, а в груди пекло, но он дышал. Значит, не утонул.

– Ты жив, – сказал Джейми. Синие глаза оказались так близко, что лицо обдало теплым дыханием. – Ты жив. Ты цел. Все хорошо.

Он отстраненно исследовал эти слова, взвешивая их, словно тяжелую горстку камешков в мысленной руке.

Ты жив. Ты цел. Все хорошо.

Нахлынул странный покой. Все важное он узнал, остальное потом. Долгожданная темнота вновь окутала его теплотой, и он благодарно в нее погрузился, все еще слыша слова, звучащие перебором струн арфы.

Ты жив. Ты цел. Все хорошо.

– Миссис Клэр?

У входа в палатку топтался Робин Макгилливрей. Его темные жесткие волосы торчали, словно ершик, а сам он был похож на измученного енота, так как успел очистить от сажи лишь кожу вокруг глаз.

Клэр тут же поднялась и схватила инструменты.

– Иду.

Она оказалась у двери прежде, чем Брианна успела что-то сказать.

– Мама!

Паника, прозвучавшая в хриплом шепоте, заставила Клэр развернуться. Взгляд янтарных глаз метнулся от лица Брианны к Роджеру, затем обратно.