(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть - Вероника Касс

Опять.

Девять лет назад я с трудом себя переборол. Сначала искал ее. Бесился как сумасшедший, но уехать со службы не мог. Написал рапорт на выезд, искал ее номер, помог парнишка с соседней заставы, тогда как говнюк Калинин не сказал мне ни цифры.

Я позвонил всего два раза, она не взяла трубку и так и не перезвонила. Потом мне все же подписали рапорт, и я решил: чего звонить попусту? Приеду и все проясним. Но, когда я наконец-то выбрался в ее родной город, Вики там уже не было, телефон её был недоступен, а родители сказали, что девушка уехала в столицу.

Я нашел ее страницу в инстаграме и, когда увидел, что лента с ее фотографиями за последнюю неделю пестрит каким-то мужиком, не сдержался и разъебашил собственный телефон. А хотелось рожу столичного хлыща и тоненькую шейку одной рыжей особы. Она сама сделала свой выбор, и бегать больше я не собирался.

Но было тошно. Да. Было тяжело. Ни дня не прошло, чтобы я не вспоминал о ней с какой-то затаенной горечью и разъедающей душу неприязнью.

И лишь позавчера, когда я все же навел о ней справки, узнал, что на тех фотографиях был ее первый столичный заказчик, глубоко женатый заказчик, и на половине фотографий рядом с ними была его жена. Я не поленился и пролистал ленту инстаграма на девять, сука, лет назад. Почувствовал себя кретином и в этот раз разъебашил монитор компьютера, который до сих пор так и не заменили, полдня сегодня работал на планшете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом пришла Мария Павловна, ее глаза горели от перевозбуждения, и она постоянно твердила:

— Какая прекрасная девочка, какие чувственные работы, как хорошо, что я ее нашла.

Я оценил. И чувственные работы своей рыжей ведьмы, и помощь тети Маши. Все оценил. И даже порадовал маму сразу после того, как Вика согласилась на всю эту авантюру.

— Я женюсь, — произнес в трубку вместо приветствия.

— Я рада, — сухо ответила мама, — где ты взял жертву?

— Ее нашла тетя Маша.

— Что? — мамино напускное спокойствие рассыпалось в прах, она начала визжать, первый раз в жизни я слышал ее такой. — Ты что, рехнулся? Тебе что, в армии все мозги отбили? Господи, Виталий, да дедушка перевернется в гробу, а я рядом с его могилой лягу, если ты женишься на этом вечно испуганном пищащем кролике!

— Мама, — засмеялся я во весь голос, оттолкнулся ногами от пола и на кресле отъехал от стола. Я не мог прекратить, это было адски смешно. — Успо-успо-успокойся, мама. Я не о Иоанне.

— Еще и имя такое диковинное, — продолжала свое недовольство мама, лишь потом замолчала, прицикнула языком и с затаенной надеждой и недоверием в голосе спросила: — Точно?

— Точно, точно. Ты мне, конечно, сделала вчера грандиозное внушение, но не настолько. Будь я в таком отчаянном положении, наверное, предложил бы сделку Мирославе.

— Ох-ох-ох, тут неизвестно, что хуже. С той пищалкой ты, возможно, обзавелся бы потомством. А с Мирославой, — мать вздохнула, — ну сам знаешь. — Я знал очень многое, побольше, чем она, знал, но промолчал.

— Ладно, суть не в том. Это женщина из моего прошлого. И у нее есть взрослый ребенок. Не мой, мама, — поспешил заверить мать, зря не обнадеживая, потому что обманутые надежды, как оказалось, это больно. — Но отцу скажем, что девочка моя. Сделаем документы и порадуем старика.

— Ты думаешь, что твой отец идиЁт? — мама так смешно произнесла последнее слово, что я усомнился в собственной правоте.

— Мама, она могла бы быть моей, — твердо произнес.

— То есть, возможно, это и правда твой ребенок? — взволнованно спросила мама. — И ты молчал?

— Мама, я не догадывался даже, но сейчас все узнал. Вариант был, но девочка не от меня. Так что все, хватит об этом. Отцу, самой девочке и вообще всем скажем, что это моя дочь, и точка. Я тебе говорю потому, что мне важна твоя поддержка.

Мама замолчала, а я прикрыл глаза, беспокоясь, потому что и правда нуждался в маминой поддержке, ее одобрении.

— Хорошо, я думаю, что, это хороший план. Если ты и правда готов жениться на ее маме, то, возможно, все так, как и должно быть. Как хоть девочку зовут?

— Ева, — произнес, наслаждаясь

— Ева, — послышалось опять, — Ева, прекрати, — голос Вики вырвал меня из воспоминаний. — Это были плохие рисунки, не те и воо…

Я перебил ее, потому что наговорит еще глупостей, ну ее…

— Самца белки так и называют: самец белки. Так что пошли пить чай! А, белочки?



Самец белки? Он что, серьезно?

Видимо, да.

Ева первая побежала на кухню, затем Виталий чуть подтолкнул меня в спину, и мы пошли следом за дочерью.

Сделала шаг и только потом поняла, как странно прозвучали подобные мысли в моей голове. «Пошли за дочерью».

Так некстати в голове появился образ Антона, и стало как-то не по себе. Ведь он так и не женился до сих пор. Служит там же, где и Калинины, и раз в полгода видится со своим ребенком, которого нагулял на стороне и не захотел признавать. Когда мне обо всем этом рассказала Настя, я порадовалась, что ничего не сказала Антону про Еву. Он был недостоин и только испортил бы нашу с дочерью жизнь.

— Виталий, вам какой чай? Есть фруктовый, зеленый, черный, с молоком, лимоном, — Ева выпалила все это на лету, пока наливалась вода в чайник.

А я даже сказать ничего не успела, шустрая какая — Виталий. Хоть на «вы», и то ладно.

— А зеленый какой есть? — улыбнулся Вет и присел на высокий стул.

Я достала из шкафчика пакеты с печеньем, пряниками и сушками. Насыпала всего понемногу в глубокую декоративную чашку и поставила на барную стойку.

— Я не знаю, как они называется, как-то… — замялась дочь.

— Есть пуэр, есть молочный, лотос, еще есть цинь-гунь-чего-то там. Тебе и правда так обязательно название? — слегка раздраженно ответила я за дочь

— Можно мне тогда лотос, — широко улыбнулся Самойлов, и я фыркнула. Ценитель, блин.