Синий туман - Татьяна Владимировна Солодкова

жалобно поскуливает и не спорит.

Глава 16

«Кайя, это правда, что Шон покинул планету?»

Отец… Значит, и ему прилетело послание от имени сына.

«Один и на Сьеру?!» — новое сообщение всего через несколько минут.

Быстро же он напряг своих людей и получил информацию.

«Кайя, у него же скоро экзамены!»

Ну конечно, это самое важное.

«Что ему делать на Сьере?!»

Очень правильный вопрос.

«Кайя, мне начинать беспокоиться?»

О да, пап, пора.

«Кайя, ответь мне!»

Да без проблем, только…

На ходу читаю валящиеся на мой комм сообщения и перебегаю дорогу в неположенном, зато близком к нужным мне воротам парка месте. Мне истерично сигналят.

Не оборачиваясь и не замедляя шага, приподнимаю руку и показываю нервному водителю средний палец. Олень. Здесь, вообще-то, ограничение скорости в двадцатку, ну и что, что ночь и дорога пустая.

Отвлекшись, не успеваю ответить на последнее сообщение (хотя уже собиралась!), и мой комм начинает неистово вибрировать, оповещая о входящем вызове.

Встряхиваюсь и принимаю звонок. Сколько лет мы не разговаривали? Семь, кажется.

— Привет, пап.

— Кайя. — напряженно и сухо в ответ. Даже не сомневаюсь, что сейчас Виктор Коллинз сурово поджимает тонкие губы и хмурит темные густые брови (брови у меня от него, ага). — Кайя, что происходит?

Отец — мастер задавать неудобные вопросы, но в кои-то веки мы с ним играем за одну команду. Так что говорю как есть. Ну почти.

— Пока не знаю, но Шона надо найти.

В динамике — молчание. Отец переваривает информацию. Знает, что, если бы все было в порядке, я сказала бы «отстань» или вообще не приняла бы вызов.

— Понял тебя, — наконец произносит в ответ, и в моем наушнике раздаются короткие гудки.

Отлично, никакого лишнего трепа. А если Шона и можно найти благодаря деньгам и связям, то отец его отыщет. Даром, что ли, у них с мэром еженедельный гольф по субботам?

А я, как всегда, попробую зайти с черного хода.

Опускаю рукав куртки на место и ускоряюсь.

— И вам доброй ночи! — радостно скалясь, приветственно машу рукой встречному бегуну.

Ночь сегодня ясная и теплая — пробежаться самое то.

* * *

— Мясник, отстань, сделай милость, — прошу, когда мне под колено втыкается мокрый настойчивый нос.

— Фу, — короткое, но емкое от его хозяина, и пес покладисто отступает во мглу.

С досадой тру влажное место на своих лосинах.

— Пол, мне нужна помощь. — Точно как в прошлый раз, опираюсь локтями на парапет и поворачиваю голову к мужчине, стоящему в полуметре от меня.

Из-под капюшона раздается хриплый смешок.

— Уже помог.

Туше. За прошлый взнос помог. Новая услуга — новая сумма, сама знаю.

Снова вздергиваю рукав и вывожу экран над запястьем, колдую с банковским приложением.

«Перевод выполнен».

Демонстрирую безликому собеседнику зеленую надпись.

— Щедро, — сухо комментирует Пол.

И это я тоже сама знаю, но надеюсь, оно того стоит.

— У меня брат пропал.

Равнодушное пожатие плечами.

— А я предупреждал.

Худшая фраза на свете!

— Исчез так же, как Эндрюс и Пи Си, — уточняю на всякий случай.

Но Пол не спешит делиться нужными мне сведениями, несмотря на только что улетевшую с моего счета кругленькую сумму. Однако и не уходит. Значит, есть контакт, нужно всего лишь немного подождать.

Я и жду. Кладу голову на руки, сложенные на парапете, и смотрю прямо перед собой. Ночное светило отражается большим белым шаром в темной глади воды. Стоят тишина и безветрие.

Не могу ждать!

— Пол, мне нужно его найти, — настаиваю, стремительно выпрямляясь. Мясник угрожающе рычит — не любит резких движений. — А ты заткнись, — буркаю на него в сердцах.

Капюшон собеседника вздрагивает и поворачивается ко мне. Толку от этого немного, так как все равно вижу под ним только черный провал вместо лица. Но теперь-то он хотя бы смотрит в мою сторону.

— Мясник не терпит хамства, — предупреждает холодно.

А пес снова рычит, подтверждая слова хозяина. Сговорились.

Поднимаю глаза к чернильному небу над головой.

— Пол, просто «да» или «нет». У меня нет времени, ты знаешь это не хуже меня.

— Согласен, — флегматично соглашается тот и снова отворачивается к озеру.

На сей раз терпеливо жду, запрещая себе бить носком кроссовка по основанию парапета. Хотя очень хочется, даже нога зудит.

— Еще столько же и прямо сейчас, — наконец решает мужчина и, кажется, с удовольствием передразнивает: — «Да» или «нет», решать тебе.

…!

— Да, — огрызаюсь сквозь зубы и опять разворачиваю экран. Плакали мои денежки, но жизнь брата важнее.

— Хорошо, — комментирует Пол, видя, что новый перевод выполнен, и тоже начинает копаться в своем комме. — Держи.

Теперь уже мой коммуникатор пикает, принимая входящее сообщение.

«Джейк Рид, 265951217952331584-96».

Всматриваюсь в присланный контакт.

— Кто это? — Хмурясь, вскидываю глаза к темной фигуре.

— В прошлом году сын одного… гм… хорошего человека тоже исчез…

— И тоже из-за «тумана»? — перебиваю.

Мясник тут же реагирует и предупреждающе рыкает.

— Возможно, — откликается Пол.

Ясно, раньше времени копать себе могилу этот тип точно не собирается, и никакие деньги не заставят сказать его больше, чем следует.

— Так что этот Джейк?

— Нашел и вернул, — как всегда, коротко, но емко.

Напрягаюсь.

— Живым?

Хриплый смешок.

— Не по частям.

Сглатываю. Л-ладно.

Сохраняю контакт.

— Он на связи? Местный?

— Неместный.

Прикусываю губу. Сколько бы человечество ни билось, но так и не преодолело проблему мгновенной передачи сигнала через гиперпространственные «окна». А значит, если этот тип не находится где-то неподалеку, то отправленное ему сообщение будет «прыгать» от «окна» к «окну» вместе со скачковыми судами до тех пор, пока не достигнет адресата. Дерьмо.

— Это все, — спокойно произносит Пол и отрывается от парапета. — Пойдем, малыш.

Судя по звуку соприкосновения собачьих когтей с каменной кладкой парковой дорожки, «малыш» послушно идет следом, однако из-за черного цвета его шкуры по-прежнему остается невидимым.

— Прощай, Кайя. — А не характерное «бывай», как обычно.

— До встречи, — огрызаюсь.

Так просто он от меня не отделается, пусть даже не рассчитывает.

В ответ Пол только хмыкает, и они с верным Мясником растворяются в темноте. Остаемся только я, ночь и озеро.

— Вот дерьмо! — От души пинаю парапет и уже через