Шерлок Холмс и дело о шахматной доске - Чарли Роксборо

– Конечно, опросили, но все они были потрясены не меньше нас. Думаете, это означает, что Энни была как-то замешана в деле?

Холмс покачал головой и снова открыл глаза:

– Не могу сказать наверняка, но, если позволите, мне бы хотелось взглянуть на ее комнату.

Миссис Тернер привела их в крошечное помещение на верхнем этаже. В тесной каморке помещались только кровать и комод, рядом с которым на полу валялся деревянный стул.

– Благодарю вас, миссис Тернер. Не буду вас больше задерживать. Мне бы хотелось осмотреть эту комнату, а затем я вернусь к вам. Констебль Мортхаус на всякий случай останется здесь, чтобы помочь мне в случае надобности.

Мортхаус кивнул. Миссис Тернер вышла и спустилась вниз по лестнице.

– Что говорил ваш друг инспектор, перед тем как уехать? – полюбопытствовал Холмс, стоя посреди комнаты и озираясь вокруг.

– Он мне не друг, мистер Холмс, а начальник и способен здорово помешать моей карьере в полиции.

– Ха! – воскликнул сыщик. – Начальники меня никогда не интересовали. Слишком часто случается, что человек, командующий другими, не очень-то для этого подходит.

Мортхаус, ничего на это не сказав, продолжал:

– Он велел сразу докладывать ему, если я что-нибудь обнаружу.

Холмс оглянулся, перехватил взгляд Джеймса и поджал губы:

– Тогда нам надо позаботиться о том, чтобы он остался доволен. А теперь расскажите мне, что вы видите в этой комнате, констебль?

Мортхаус, стоявший в дверях, посмотрел по сторонам и пожал плечами:

– Я не замечаю ничего, что могло бы нам помочь, мистер Холмс. Комната как комната.

– Джеймс, оттуда вы ничего не обнаружите. Зайдите внутрь. Вы должны не просто смотреть, но видеть! С одной точки вы сможете обозреть лишь часть комнаты. Надо внимательно изучить все. Пригодиться может малейшая деталь, и я уже нашел нечто существенное, что даст нам путеводную нить. Видите стул, который обитательница комнаты, судя по всему, опрокинула в спешке? При этом постель не тронута. Какой мы можем сделать из этого вывод?

– Что перед уходом она заправила постель?

Холмс поднял стул с пола и уселся на него лицом к Мортхаусу:

– А вы бы стали наводить порядок в комнате, прежде чем оставить ее навсегда, спасаясь бегством? Девушка забрала с собой всю одежду и личные вещи, но при этом нашла время заправить постель? Не правильней ли предположить, что она не ложилась вовсе, что само по себе странно, учитывая, что разгром происходил глубокой ночью?

– Так вы считаете, что, несмотря на поздний час, Энни не спала! Но почему? И зачем она сбежала?

Холмс молча смотрел на Мортхауса, предоставляя ему самому найти ответ.

– Или, – проговорил Джеймс, озаренный внезапной догадкой, – именно Энни и была тем злоумышленником, что производил потусторонние звуки. Испугавшись, что ее разоблачили, она сбежала!

Детектив улыбнулся:

– Совершенно верно, хотя кое-чего вы пока не знаете. Давайте выйдем на улицу и продолжим расследование.

Они извинились перед миссис Тернер и через несколько минут уже стояли на тротуаре перед особняком. Холмс обошел здание кругом; очутившись в садике за домом, он вытащил из-под куста какое-то металлическое приспособление и поднял его над головой.

– Какая-то старая железяка… Это важно? – спросил Мортхаус.

– В сущности, мой дорогой констебль, это и есть знаменитый Эдинбургский призрак!

У Мортхауса был такой обескураженный вид, что Холмс добавил:

– Прошлой ночью, перед тем как забраться в дом, я воспользовался яркой лунной ночью, обыскал сад и нашел в кустах вот это устройство. Оно было тщательно спрятано, однако цепочка следов, ведущая к кустам, указывала на то, что здесь кто-то уже побывал. Это, попросту выражаясь, шумопроизводящая машина, сработанная кустарным способом. Она-то и издавала таинственные звуки, во всяком случае некоторые из них. Ее заводили и оставляли где-то в доме, но в то же время кто-то, по-видимому, бродил в другой части дома, разбивая вазы и наводя беспорядок. Казалось, что шумы раздаются отовсюду, и никто не мог точно установить, откуда именно они исходят, поэтому обитатели дома решили, что это не дело рук человеческих.

Мортхаус уныло проговорил:

– Так, значит, Энни Шьюри – и есть привидение? Стыдно признаться, но я тоже поверил во всю эту чепуху.

– И вы, и некоторые другие тоже, но теперь это уже не важно. Моя версия подтвердилась: за беспорядками стоял кто-то из слуг. Решив выдать себя за привидение, я думал напугать преступницу. Вот почему она сбежала. Но меня беспокоит одна вещь… – Он на мгновение задумался. – Почему она не запаниковала после гибели мистера Вулбриджа и не сбежала еще тогда? Если бы вы устроили переполох, который закончился смертью одного из обитателей дома, вы бы обязательно испугались.

– Возможно, она не хотела привлекать к себе внимание? – предположил Мортхаус. – Если бы она исчезла сразу после этого, то неизбежно сделалась бы первой подозреваемой. Поэтому она решила остаться и выждать.

Холмс еле заметно кивнул, но вид у него при этом был отсутствующий.

– Может статься, и так. Это нам и надо выяснить. Впрочем, боюсь, мы сильно переоцениваем бедную девочку. По моему опыту, слуги низшего разряда редко бывают способны провернуть такие изощренные мистификации самостоятельно.

– Мне трудно судить, мистер Холмс. Но перед нами сейчас, кажется, стоит один-единственный вопрос: куда она направилась?

– Этим мы теперь и займемся. Опытный крысолов никогда не забывает проследить за своей добычей до самой норы. Прошлой ночью, после ухода, я спрятался в укромном местечке, откуда мог беспрепятственно наблюдать за домом, и, когда девушка вышла, отправился вслед за ней. Идемте! Сейчас мы наймем кэб и отправимся в Лейт.

Кэб повез их в Лейт, проехав вначале по Принсес-стрит, а потом повернув на север, к порту. В доках, над которыми нависали облака ядовитого дыма, живо напоминавшие лондонский смог, как обычно, было многолюдно. Холмс был не любитель светских разговоров; Уотсон однажды заметил, что разговорить его не проще, чем выжать воду из камня. Однако сыщик симпатизировал Мортхаусу и искренне желал ему успехов по службе. Ему наконец посчастливилось встретить полицейского, который заинтересовался его методами и не испытывал к нему никакой профессиональной ревности. Конечно, оставался еще Лестрейд, но до Мортхауса ему было далеко, ибо он неизменно прибегал к помощи Холмса лишь в самом крайнем случае.

– Давно вы служите в полиции, Джеймс?

Заслышав вопрос, констебль, смотревший в окно, вздрогнул от неожиданности: хотя они ехали уже пятнадцать минут, за все это время знаменитый детектив не произнес ни слова.

– Всего три месяца, мистер Холмс. Я должен был работать в юридической фирме своего отца, но обстоятельства изменились, и я решил пойти другим путем.