Лампа для джинна - Анастасия Евлахова

Если это не сон, то утром она поймет. Непременно поймет. Они копались в ее бумажках, трогали ноты, оставили после себя беспорядок. А завтра ведь занятие с Марьяной Леопольдовной, и нужно еще порепетировать, поготовиться, распеться хоть немного, а она с субботы не занималась, ни капельки…

Скрючившись на неразобранной тахте, Вовка на удивление неплохо выспалась. Спала как убитая и теперь, берясь за телефон, зевнула во весь рот: не было ни звонков, ни сообщений, хорошо!

Но то ли сон был слишком крепкий, то ли телефон Вовка затолкала слишком далеко под подушку – одно сообщение она все-таки пропустила.

Вовка уже давно разблокировала Неизвестного, чтобы даже не открывая сообщение видеть на экране его первую строку. Но текста в эсэмэске не оказалось. Вместо него – новая фотография.

Мамина цепочка на этот раз была снята помельче. Лежала она на ржавом куске железа, а выше, на стене, виднелся уголок белой плашки: это был или рекламный плакат, или адресная табличка. Кулон сфотографировали на улице, но где именно?

Ну что, спасать-то своих будешь? – спросил в новом сообщении Неизвестный.

Неизвестный молчал, часы на кухне отстукивали одиннадцатый час утра, и она, чтобы занять руки, подводила глаза. Рисовала самые ровные стрелки в жизни. Как будто назло, руки у нее не дрожали, и линия получалась прямехонькой как никогда.

На встречу с Ритой Вовка шла едва соображая. Улица тонула в жарком мареве, асфальт колыхался плавленой рябью, витрины влажно сверкали. Город растекался прогоревшей свечой, а Вовка брела по солнечной стороне, даже не думая прятаться в тень.

Где же, ну где же могут лежать такие ржавые листы железа? На свалке, на собачьей конуре, на бочке с дождевой водой? Да где угодно! Хоть в соседнем дворе, хоть на другом конце мира.

Что за ребусы? Неизвестный просто дразнит ее или шлет намеки, предлагая поиграть в отгадайку?

Игра началась.

А что, если все же позвонить Лёле? Прямо сейчас. Очень быстро, всего-то каких-нибудь пару секунд. Она только спросит, и все. Федя же не пострадал, правда?

Но от одной мысли, что эта крошечная неосторожность может повлечь за собой последствия, у Вовки зуб на зуб не попадал. Неизвестный же сказал: ни с кем не связываться. Но какой в этом смысл? Зачем это ему? В полицию Вовка уже заявила, но анонима это, кажется, нисколько не взволновало. Так почему он так старательно отделяет ее от единственной подруги и тех, кто мог стать друзьями? «Твое дело, твое, и только твое»…

Из-за угла вынырнула обшарпанная рамка кабины телефона-автомата. Стекла выбили, панель изрисовали неприличными надписями, а металлическая махина аппарата проржавела до язв, как будто не выдержала перегрузок от путешествия в машине времени. Ведь таких телефонов сейчас больше не осталось, правда же?

Вовка ступила поближе. Зачем-то оглянулась, наклонила голову. Сейчас, как в дурном фильме, телефон зазвонит. А она, как и положено в третьесортном ужастике, ответит. И почему эти глупенькие героини так делают? Кого они там ожидают услышать?

Но телефон, и это было совершенно очевидно, уже давным-давно не работал. Его, наверное, просто забыли демонтировать. Вот и стоял, доживая свой век под дождями и ветрами.

Вовка сделала еще шаг, и под ногами захрустели осколки. Можно, конечно, попытать счастья и попросить у прохожего телефон позвонить. Но на такое Вовка осмелиться не могла. Вот как это – просто взять, остановить и спросить мобильник? Одета она вполне опрятно, даже накрасилась сегодня со страху, но кто же в двадцать первом веке раздает смартфоны первому встречному? И это когда о мошенниках кричат на каждом углу, когда даже самые пожилые уже прекрасно знают, что никаким «газовым службам» открывать двери нельзя, что бесплатных обследований не бывает и что про три цифры на обороте карты нужно молчать!

Вовка опасливо шагнула в объятия кабины и коснулась трубки.

Нет-нет, она сейчас же возьмет себя в руки и остановит первого встречного. Нечего ей робеть и смущаться, когда речь идет о жизни и смерти… Ох, хорошо бы о жизни. Да нет, конечно, о жизни.

С Федей все хорошо. А пока – она просто попробует. А вдруг этот старый аппарат еще рабочий?

К немалому своему удивлению, Вовка и правда услышала гудок. Понажимала на всякий случай кнопки, положила трубку и снова поднесла к уху. Гудок не исчез. Из прорези для монеток торчали провода, как будто кто-то подцепил телефонные кишки крючком и вывернул. Именно поэтому, наверное, аппарат теперь оплаты и не требовал.

Ржавый металл неприятно холодил ладонь. Другой рукой Вовка выискивала в мобильнике телефон Феди.

Только сейчас она подумала, что ее план все-таки никуда не годится. Ни телефон-автомат, ни чей-то чужой сотовый от гнева Неизвестного не убережет. Он же везде, не только в ее мобильнике. Он ведь, наверное, и сейчас за ней следит.

Но эсэмэсок не поступало уже давно, и Вовка все-таки решила рискнуть. Быть может, Неизвестный занят какой-нибудь другой жертвой…

Набрав цифры, Вовка услышала долгие гудки. Переступая на выцветшей обертке от печенья, она дивилась, какой же странный, гулкий идет из этой старенькой трубки звук. Как будто она звонит в параллельную реальность.

– Алло? – раздалось из динамика.

Вовка дернулась. Она, в общем-то, и не надеялась на ответ. А голос, меж тем, был женский. Нет, не желтый и не фиолетовый, а обычный, бесцветный голос среднестатистической женщины. Ни молодой, ни старый, ни низкий, ни высокий – самый обыкновенный.

– Я слушаю, – потребовали из трубки.

Вовка встрепенулась.

– Зд… здравствуйте! А Федю… Федю можно попросить?

– Не туда попали, – буркнула женщина, и в трубке запиликало.

Разъединилась. Вовка поморгала и сверилась с номером в мобильнике. Да вроде правильно набрала… Или все-таки напутала?

– Алло!

На этот раз в голосе женщины уже звучало раздражение.

– Зд… здравствуйте, – пролепетала Вовка, уже понимая, что попала туда же. – Мне бы Федю…

– Да нет тут никаких Федь, девочка моя! – разозлилась женщина.

– Постойте! – пискнула Вовка. – Можно я вам номер продиктую?..

Собеседница недовольно засопела. Вовка читала цифры быстро, сбиваясь. От раздражения на том конце провода она совсем струсила. Это Лёля умела спорить, настаивать на своем, требовать. Это ей и поругаться запросто, и нахамить, и не растеряться – легче легкого. У Вовки все это не получалось. Наверное, именно поэтому они когда-то и сдружились. С Лёлей Вовка чувствовала себя в безопасности, а Лёле, наверное, жутко нравилось руководить. «Менеджерить», вот как она это называла.

А теперь Вовка – все сама.

– Номер правильный, – отозвался недружелюбный голос. – А Федь тут никаких нет и никогда не было.