Инцидент на острове Виктория - Евгений Бугров

— Давайте серьезней, — Булавин болезненно поморщился.

— Да сбежал он к норвежцам! — выкрикнул Иноземцев.

Булавин сжал губы, покачал головой:

— Не хочется верить. Все-таки офицер Генштаба…

— А если он сбежал, то зачем? — Беленко обвела взглядом офицеров.

— Хороший вопросик! — Крутихин многозначительно хмыкнул.

— Товарищ подполковник, — в комнату влетел Малышкин, — там это…, норвежцы идут к нам.

— Как идут?! Сколько?

— Два человека, с белым платочком.

— Парламентеры! — не без сарказма констатировал Булавин, — Кирилл, дай мне фуражку, — он надел фуражку быстро вышел из бункера на поверхность как раз в тот момент, когда капитан Свенгсон подошел к бункеру. Его лицо и весь его вид были официально торжественный.

— Господин Булавин, я иметь честь сообщить вам, что ваш офицер, согласиться наши условия. Он пришел к нам и добровольно принять почетную капитуляцию.

— Где он сейчас? — отрывисто спросил Булавин.

— Он на нашем военном корабле. Я вам предлагать последовать его примеру. Мы соблюдать женевскую конвенцию о военнопленных. Хотя нет, вы будете статус почетный гость.

— Не дождетесь, Свенгсон. То, что сделал Самойлов — это его решение. Я за него не отвечаю. Я еще раз повторяю свое требование: покинуть остров, являющийся территорией Российской Федерации. Скоро сюда прибудет наше подкрепление. Будет крупный международный скандал.

— Господин Булавин. Мы будем брать ваш бункер. Даже если вы будете оказывать сопротивление. Нам ведь известно, что связи у вас нет.

— Значит, не договорились. Ваши действия — это провокация. Вы, капитан, будете нести персональную ответственность. Честь имею! — Булавин резко развернулся, стал спускаться в бункер.

Булавин лежал на земле и напряженно через бинокль наблюдал за позицией норвежцев на острове. И хотя он подстелил плащ-палатку, лежать было неудобно: шея ныла от напряжения, а от земли исходил такой холод, который выстуживал все внутренности. Рядом с ним лежали капитан Крутихин и лейтенант Иноземцев.

Позиция норвежских моряков состояла из четырех палаток. Одна палатка, большая, с большими окнами, была столовой. В ней они поставили большой длинный стол, раскладные стулья и посуду. Три палатки (две больших, одна маленькая) были ярко оранжевые, служили в качестве жилых модулей. В них они сейчас спали. В центре разбитого лагеря горел костер, возле которого грелись два норвежца.

— Охраняют лагерь, — констатировал Булавин.

— Боятся, значит нас, товарищ подполковник, — усмехнулся Крутихин.

— Это хорошо: боятся, значит, уважают. Кирилл, ты ведь вчера на связь не выходил?

— Нет, товарищ подполковник. Должен был выходить в восемь утра. А запасной выход в семнадцать ноль-ноль.

— Значит, там уже поняли, что у нас что-то случилось.

— Конечно.

Решение, сделать вылазку на вражеский корабль созрело во время ужина. Булавин подозвал к Крутихина и Иноземцева, сообщил о принятом решении:

— Вот что, ребятки, ситуация, мягко говоря, нестандартная. — Внимательно посмотрел на офицеров-пограничников. — Поэтому и мы действовать будем нестандартно. Предпримем вылазку на вражеский корабль. Как думаете, сколько норвежцев осталось на корвете?

— По штату на таких кораблях двадцать четыре моряка вместе с офицерами, товарищ подполковник, — проинформировал капитан Крутихин. — Это я точно помню. Нам недавно на занятиях по теме «Армии стран-членов НАТО» говорили. Здесь, на острове человек двадцать, значит там — три-четыре, — предположил Крутихин.

— Ну, тогда шанс на успех есть.

— Надо брать их катер! — азартно заявил капитан-пограничник.

— Нет, брать вражеский корабль мы не будем. Наша задача — проникнуть на корабль, завладеть радиостанцией и передать сообщение Францу. Тебе приходилось иметь дело с корабельными радиостанциями? — спросил Булавин Иноземцева.

— Я знаю все современные радиостанции, — сообщил радист-пограничник.

Операцию решили провести ночью в четыре часа. Погода благоприятствовала. На небе ни луны, ни одной звездочки.

Булавин подполз к входу в бункер.

— Значит так, — шепотом начал он инструктировать Беленко и Малышкина, — остаетесь здесь, имитируете погранзаставу. Мы быстро, туда — обратно…

— А если вас засекут? — голос майора Беленко спокойный. Это понравилось Булавину.

— Постараемся, чтобы не засекли, Ну, а если что…, стреляйте в воздух. Приходилось стрелять из автомата, Ольга Вячеславовна?

— Приходилось.

— Нам самое главное, успеть передать сообщение оперативному дежурному на Франце. Остальное уже не важно. С вами Джек. Он все понимает, — Булавин потрепал пса по холке. Серьезно сказал ему, — слушайся Ольгу Вячеславовну, Джек. Она вместо меня.

Хаски жалобно заскулил, предчувствуя расставание с хозяином.

К берегу шли, крадучись. Впереди капитан Крутихин, с автоматом, за ним Иноземцев с алюминиевой лестницей с загнутыми краями, замыкал шествие Булавин. Долго искали резиновую шлюпку, поскольку подсвечивать фонариком не хотели, чтобы не обнаружить себя. Погрузились в надувную резиновую лодку, тихо поплыли в направлении норвежского катера. В темноте лодкой глухо стукнулись о борт катера. На борт закинули лестницу, которая тихо звякнула. Прислушались, тишина, только волны тихо шелестят о прибрежную гальку.

— Делаем так, Николай, — Булавин вплотную приблизил губы к уху Крутихина, — залезаешь на катер, пройдешь вдоль всего борта. Если никого нет, даешь нам знак, потом залезаем мы с Иноземцевым.

— А если… кого встречу?

— Выключай сразу, только аккуратно. Сумеешь?

— Сумею.

— Давай, с Богом!

Крутихин полез по лестнице вверх, Иноземцев и Булавин придерживали нижние концы лестницы, чтобы они не звякали о борт. Вскоре Крутихин растворился в темноте. Потянулись томительные минуты ожидания.

— Все чисто! — Раздался, наконец, сверху напряженный шепот капитана Крутихина.

Булавин и Иноземцев залезли на катер, привязали веревку с носа лодки за лестницу.

— В рубке сидит один морячок. Я его сделаю!

— Не надо Коля. Только если он начнет сопротивляться. Все, идем! — тихо приказал Булавин и вместе с Иноземцевым, направился вслед за Крутихиным к рубке.

Норвежский моряк сидел на стуле, развалившись, рядом с ним лежал карманный магнитофон, играл блюз. Моряк сидел к ним спиной, слегка покачивал головой, в руке держал банку пива. Над головой тускло светила лампочка. Булавин посмотрел на Крутихина, тот кивнул головой. Поняли друг друга без слов. «Кирилл, ты, на шухере», — прошептал Булавин Иноземцеву. Крутихин бесшумно открыл дверь в рубку, крадучись приблизился к норвежцу. Следом за ним проследовал Булавин. Он неожиданно встал перед норвежцем, Крутихин в этот момент приставил к затылку норвежского моряка дуло автомата.