До любви один шаг - Ким Лоренс

— Пошлем ему факс. Ты умеешь это делать.

— Ты что-то сказала, Найам? Женщина с умудренной улыбкой смотрела на отсутствующее, мечтательное лицо невесты.

— Я спрашиваю, тебя еще тошнит?

Джо собрала разбегающиеся мысли и улыбнулась сестре Лайама. Ее беременность, никогда не бывшая тайной, теперь, казалось, стала достоянием всего света.

Она замужем. Действительно замужем. Это казалось чем-то нереальным. Джо не могла избавиться от впечатления, что весь этот день был каким-то запутанным сном и что она вот-вот проснется.

— У Найл это было ужасно, вплоть до седьмого месяца, — пугала ее золовка, — но с Бренданом ей было легче.

— Слава богу, последние несколько недель я чувствую себя хорошо. Правда, немного устала. Пожалуй, я бы удрала, чтобы переодеться. Как ты думаешь, на это обратят внимание?

— Вряд ли они обратят внимание даже на землетрясение, — заметила Найам, бросая снисходительный взгляд на толпу в шатре. Она подняла бокал. — Похоже, Лайам уже удрал. Вы собираетесь съездить в какое-нибудь приятное местечко?

— Вряд ли, у Лайама работа. Все это делалось впопыхах. — Джо надоело оправдываться, что у них с Лайамом не будет свадебного путешествия.

— Впопыхах! — Найам разразилась хохотом. В семье Рафферти не было застенчивых. — Народ в основном думает, что вы с Лайамом долго раскачивались, пока не взялись за дело. Все-таки жаль, что не получается с путешествием, — посочувствовала она. — Что, детка? — обратилась она к светловолосому четырехлетнему малышу, вскарабкавшемуся ей на колени.

Джо улыбнулась и, подобрав подол длинного платья, пошла к крытому переходу между шатром и домом. Там было прохладно, тент раздувался и бился на ветру. Джо поспешила дальше.

Она не ждала ничего особенно хорошего от этого дня, но, к своему удивлению, радовалась. С той минуты, как отец разбудил ее и подал чашку чаю, она себя чувствовала словно сторонний наблюдатель, и это чувство отчуждения не исчезало. Незнакомая ей женщина произнесла ее обет перед алтарем и потом позировала для бесконечного количества фотографий.

Она еще не поняла, потеряла ли друга, чтобы обрести любовника, но одно было безусловно она получила мужа.

Когда Джо проходила мимо кабинета, дверь была открыта, и она расслышала голоса. Джо машинально замедлила шаг.

— Я не ожидал, что дело зайдет так далеко, — говорил Пат Рафферти. — То есть я плохо соображал, пока мама болела.

— Ты не виноват, папа.

Услышав голос Лайама, Джо остановилась и стала беззастенчиво подслушивать, напрягая слух, чтобы расслышать весь разговор.

— Все-таки это я научил тебя, как заставить Джо согласиться на замужество. Это, знаешь ли, будоражит совесть. Передай мне, пожалуйста, вон ту сигару. Только не говори маме — она думает, что я бросил.

— Вряд ли мама думает что-либо подобное. — Джо услышала звон бокалов.

— Ты прав, Мэгги все видит насквозь, но это наша маленькая игра: она притворяется, будто не знает о моих тайных затяжках, а я — будто не знаю, что она знает. — Легкий ирландский акцент Пата стал заметнее, а голос — взволнованнее. — Ты воспользовался привязанностью Джо к нашей семье, сынок.

— Сегодня она добровольно шла к алтарю. — Глубокий, ровный голос Лайама звучал уверенно и сильно. — Конечно, наша якобы помолвка несколько приучила ее к этой мысли…

— Я люблю Джо, Лайам, но и тебя понимаю закон практически не оставляет возможности неженатому отцу участвовать в воспитании ребенка.

— Вопрос, как правило, решается в пользу матери, — согласился Лайам. — Но, папа, это…

— И я всегда хотел, чтобы ты женился на Джо!

И мама хотела…

— В том-то и дело: уж больно сильно вы хотели…

— Так или иначе, брак — это, конечно, наиболее радикальный способ добиться права законного участия в решении судьбы своего ребенка.

— Не надо преувеличивать, папа… Джо зажала руками уши и привалилась к стене, чтобы не упасть. Она стояла неподвижно, пока не прошел приступ тошноты.

Так вот откуда эти метания. То разговоры о браке вызывают у него почти чесотку, то он чуть не силой тащит ее к алтарю.

Конечно, она знала, что он не влюблен, но это! Неужели все делалось только ради того, чтобы добиться законных, неотъемлемых прав на еще не родившегося ребенка? Все разговоры о защищенности и стабильности были дымовой завесой. Джо прикрыла рукой живот. Сколько холода и расчета в его стремлении добиться цели, сколько лжи! Она чувствовала, что ее предали и унизили.

Она не смогла сдержать вырвавшийся из груди отчаянный крик и кинулась вверх по лестнице.

— Джо!

Она не обратила внимания на его голос. Кровь стучала в ушах, шаги сзади раздавались все ближе.

— Прекрати! Ты что делаешь? — Лайам успел вставить ногу в проем, когда Джо, тяжело дыша, попыталась захлопнуть перед ним дверь спальни. Он нажал на дверь плечом, и Джо почувствовала, что сопротивление бесполезно. Стиснув зубы, она навалилась на дверь всем телом, но та уже распахнулась, и Лайам оказался в комнате.

— Уходи!

— Ты что, убить себя хочешь?

— Ты трогательно заботлив! — бросила она. Она посмотрела ему прямо в глаза, и Лайам отпрянул от горевшей в них ненависти.

— Не знаю, что ты там услышала… — осторожно начал он.

— Все, что надо.

— Это… Я думал, ты знала. — Он потер ладонью подбородок. — Я хотел сказать тебе, но не знал, как ты это воспримешь.

— Что ж, теперь знаешь. — Она стояла к нему лицом, подбоченясь, высокая грудь выпирала из-под нежных сливочных кружев.

— Для тебя это было ударом? — Загорелая кожа на его лице стала серой.

— Да я вообще дура! Почему-то решила, что значу для тебя больше, чем какой-нибудь… ходячий инкубатор!

Его крупное тело застыло, темные брови сошлись в прямую черту.

— Что?!

— По-моему, я говорила, что не собираюсь отказывать тебе в праве на воспитание ребенка. Мне казалось, ты будешь хорошим отцом. — Она презрительно рассмеялась и проглотила всхлип. — Но мои слова тебя явно не удовлетворяли, ты хотел юридических гарантий, и тебе было все равно, каким способом их добиться. А я клюнула и проглотила все: крючок, леску, грузило… Я даже думала, будто ты искренне веришь, что у нас могло бы получиться.

— Боже, вот что ты слышала. — Он диковато рассмеялся.

— А что, было и хуже?

— Ну, это зависит от точки зрения. — Он усмехнулся.

Джо не могла понять, что значит это странное выражение, она только знала, что ей больно.